- Пропустите его, - приказал я, когда он почти приблизился к передним рядам кочевников.
Всадник остановился в метрах десяти от меня. Я с любопытством стал разглядывать нашего спасителя. Его удлиненная голова с сухими покрытыми легкими морщинами чертами лица большим острым носом и черной курчавой бородой была защищена медным бактрийским шлемом, больше похожего на шляпу. Из под шлема торчала такая же, как и на подбородке, копна густых волос. Тело воина было защищено легкими кожаными доспехами. На его боку висела чем-то наполненная сумка. Он взглянул на меня холодным взглядом, затем спешился. Снял с коня два больших мешка и поволок их за собой. Приблизившись, низко поклонился, не отпуская при этом связанные горловины мешков. Затем развязал мешки и высыпал перед собой их содержимое, которое оказалось десятком отрубленных голов. Сверху наваленной кучи он водрузил еще одну голову. Ее он перед этим вытащил за белокурые волосы из висящей на боку вздутой сумки.
- Я глава Сандхедрина иудеев Согдианы, Ферганы, торговых городов Бухары и Пайкенда. Меня зовут Гнон, - представился он и, указав рукой на сваленные в кучу головы, добавил. - И это наш дар тебе.
- Это Андромах, - сообщил для формальности Угэ, имея в виду находящуюся сверху голову. Бывший царь Согдианы укоризненно смотрел на меня полузакрытыми глазами.
* * *
Я валялся на беседочном топчане, доски которого были покрыты перинами и сверху застелены шелковыми простынями. Со сплетенных вокруг беседки лоз, свисали гроздья винограда. Приятная прохлада заставила меня глубоко вздохнуть и широко раскинув руки потянуться. Рядом всхлипнула, а затем что-то прошептала во сне на не знакомом мне языке девушка. Ее, забыв, что я провел ночь не один, случайно задел локтем. Она отвернулась от меня и обняла подушку, при этом разбросав вокруг головы, свои длинные иссиня-черные волосы, которые частью легли на ее обнаженную белоснежную спину.
«Мда-а, нормально я зажег ночью», - вспомнил я удовлетворенно.
Эту девушку подарил мне один из старейшин Сандхедрина во время устроенного вчера бухарцами пира в честь моей победы над Андромахом и вступления в их город.
Я присел и поднял голову. Сверху, на расстоянии вытянутой руки свисала большая виноградная кисть. Оторвал одну ягоду и бросил ее в рот. Прожевав скривился и стал озираться, ища место, куда бы выплюнуть.
- Виноград еще не успел вызреть, каган, - услышал я, а затем увидел около свободной от лоз стороны беседки широко улыбающегося Гнона. В его руках я заметил кусок бумаги.
Я вынужденно проглотил кислятину и непроизвольно зажмурил глаза.
Гнон громко рассмеялся.
- Прости великий царь, - произнес он. – О тебе люди уже успели сложить столько легенд. Одна страшней другой. А эта единственная ягода явила мне тебя настоящего.
- И что же говорят обо мне эти ваши легенды? - спросил я, немного огорчившись тому, что случайно убедил его в своем только человеческом происхождении.
- Говорят, что ты можешь по своему желанию превращаться в волка. Или, что у тебя вместо человеческой две волчьи головы…
- Ладно, не продолжай, - рассмеялся я.
Гнон в ответ улыбнулся, но продолжил:
- Еще говорят, что ты можешь предвидеть будущее и знаешь о многих тайнах людей.
- Не всегда, - соврал я.
«Теперь даже тот святой шаман не может предвидеть будущее. Так я изменил всю известную мне историю Древнего мира», - произнес мысленно я и, стараясь перевести разговор на другую тему, указал на бумагу.
– Что это?
Гнон сел на край топчана и передал ее мне.
Я развернул бумагу. Он была исписана мелкими буквами.
«Надо бы заняться изучением иностранных языков», - и вернул бумагу Гнону.
- Что здесь?
Он задумчиво посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на проснувшуюся от звука наших голосов девушку и произнес:
- Позволь ей уйти.
Я, соглашаясь, кивнул. Она тут же встала, собрала свои волосы, перекинула их через левое плечо, красиво покачивая крутыми бедрами, не стесняясь своего обнаженного тела, сошла с топчана и направилась вглубь сада. Я залюбовался ее ровной спиной, узкой талией, упругими ягодицами и крепкими икрами.
«А они знают толк в женской красоте», - подумал я о бухарских евреях. - «Хотя, скорее всего, они просто очень хорошо осведомлены о моих предпочтениях», - пришла мне такая мысль. - «Только выдержит ли она поход в Бактрию, который я планировал возобновить через пару дней? А война с тохарами по все видимости будет сложной и затяжной. Оставлю ее здесь», - решил я. Но тут пришла еще мысль. - «Надеюсь, она не родит мне еще одного сына …».