Ирек с Тутуком рассмеялись.
- У этих заморышей нет ни отваги, ни ярости в сердце. Вот смотри! - ответил Ирек и резко двинул своего коня на особенно злобливого горожанина, будто намереваясь сбить его конем.
Злобливый развернулся и попытался было бежать, но тесно сгрудившиеся вокруг него люди не дали ему этого сделать. Тогда он упал перед конем Ирека на колени, вскинул руки вверх, зажмурился и отчаянно прокричал:
- Не убивайте! Умоляю, пощадите!
Несколько стоявших рядом с ним горожан, услышав «не убивайте» развернулись и с криком, - Гунны хотят нас убить! - стали пробиваться сквозь находящихся позади зрителей:
- Убива-а-ают! – послышалось с толпы уже дальше.
Через несколько секунд ряды горожан вдоль обеих сторон улицы волной отхлынули от процессии кочевников и почти одновременно рассыпались на толпы пытающихся быстрее скрыться в узких проулках. Вся улица наполнилась визгом разбегающихся с вылупленными от ужаса глазами людей. Степняки растерянно смотрели на происходящее вокруг, время от времени отталкивая ударами сапог или плеток оказавшихся совсем рядом местных жителей, которые пугали своими воплями их коней. Но скоро все стихло. Музыканты, увидев панику, перестали играть на своих инструментах. Улица вокруг остановившейся процессии воинов опустела. Кое-где у стен домов, на мостовой, у ног коней кочевников лежали упавшие и потому затопченые люди. Многие из них издавали стоны. Злобливый, который чудом был не сбит бегущими горожанами, открыл глаза и стал озираться вокруг.
- Идиот, - крикнул Ирек и взмахнул камчей.
Злобливый вскрикнул и снова закрыл глаза.
- Оставь его, - приказал я.
Рука Ирека остановилась. Он медленно опустил ее. Затем двинул своего коня дальше по опустевшей улице. Проезжая мимо Гнона, он, показывая на доказательства, развел в сторону руки и произнес:
- Вот видишь?!
В ответ Гнон лишь посмотрел на него с выражением лица, на котором я прочитал выражение Жоржа Милославского из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», - Ой, дура-а-ак! Я рассмеялся, вспомнив этот фильм и найдя в ней аналогии с моим попаданием.
Тутук и остальные следовавшие рядом со мной воины захохотали вслед за мной, думая, что я оценил шутку Ирека. Но Гнон посмотрел на меня и спросил:
- Что тебя так рассмешило?
- Да вспомнил одну историю, - ответил я.
Он кивнул и дальше уже молча направился в сторону дворца, теперь уже принадлежавшего Мазайе.
Я в очередной раз удивился проницательности Гнона. Он занял пост министра иностранных дел и внешней разведки государства Гуннов, по совместительству стал правителем Бухары и моим представителем в Согдиане, и торговых городах Пайкенде и Ферганской долины. Бухарский еврей сам вызвался приехать в Маргиану и помочь с наведением порядка в стране. И я был рад этому. Потому как ни я, ни Ирек, ни тем более Тутук с Угэ понятия не имели, как уменьшить враждебность жителей Маргианы, с которой мы столкнулись с первого дня нашего прибытия в их страну.
* * *
Мазайя встречала меня у ворот своего дворца в окружении телохранителей, которых возглавлял Сакман. Она была одета в шелковое, в плотно облегающее верхнюю часть туловища и плавно расширяющееся у таза, густо затканное золотом платье пурпурного цвета. Глубокий разрез на груди демонстрировал часть соблазнительных форм ее округлой груди. Голову украшал царская тиара. Сверху накинута длинная прозрачная накидка. Ее осанка была царственно величественной. Подбородок горделиво вскинут вверх, лицо не выражало эмоций, а взгляд был даже немного высокомерен.
«Ню-ню», - произнес я, усмехнулся и не говоря ни слова поднял ее на руки. От неожиданности она слегка вскрикнула. Понес ее во дворец, по пути мигнув Сакману. В ответ он понимающе улыбнулся.
* * *
- Скоро солнце зайдет. Лучше переждем ночь, - произнес пожилой воин. – Торопиться нам ведь некуда. А земля вокруг нас изрыта норами. Кони ноги сломают.
- Остановимся там, - сказал десятник следовавшим за ним всадникам и показал рукой в сторону видневшихся развалин небольшой крепости.
Десяток степняков хлестнули своих коней. Заведя коней сквозь брешь в стене внутрь крепости, воины расседлали своих лошадей.
- Ты и ты, - указал камчей десятник на двух молодых воинов, - вы первые в дозоре. Ты взбирайся на ту башню, а ты становись у прохода в стене.
Оба быстрыми шагами направились к обозначенным постам. Пожилой воин привязал своего коня к выступающей из стены деревянной балке. Что-то увидел в стене. Вытащил кинжал и стал ковырять стену. Выковырял предмет, который оказался проржавленным от времени наконечником стрелы и стал рассматривать его. Затем улыбнулся.