Кузнец, с удовольствием наблюдая за мной и видя, что я, как минимум, не разочарован, предложил проверить мне прочность лат, подав мне заряженный китайский арбалет и выстрелить в воина на коне.
— Нет, а если доспех не выдержит?
Тогда, Кусэк вырвав у меня арбалет и развернувшись, выстрелил в упор в ближайшего «рыцаря», тот чуть было не слетел с седла от удара стрелы, но выучка степняка, привыкшего с трех лет ездить верхом помогла ему удержаться.
Я в свою очередь чуть не накричал на кузнеца, но увидев, что «рыцарь» спокойно спрыгнул с коня и идет ко мне, сдержался. Я посмотрел на панцирь, там куда попала и отскочила стрела осталась глубокая вмятина.
— И как скоро ты сможешь сделать мне пять тысяч полных комплектов этих доспехов? — спросил я.
Кузнец рассержено запыхтел.
— Да не обижайся, — сказал я, — теперь я вижу, какой ты великий мастер своего дела и больше не буду сомневаться в твоей работе, — и, видя, как преображается его лицо и появляется довольная улыбка, снова задал ему тот же вопрос. На что он ответил:
— Изготовить запрашиваемое тобой количество доспехов мы сможем только к наурызу. Но у нас железа мало. Даже если переплавим все оружие ханьцев нам хватит, в лучшем случае, на двух тысяч всадников.
«Та-а-ак, почти год жать. А что, праздник наурыз здесь тоже отмечают? Хотя это естественно», — и вслух сказал:
— Пока продолжайте ковать эти две тысячи. Будет вам материал. И, Кусэк, ты смог, э-э-э, конечно же, ты сделал, что я еще у тебя просил?
Сак еще больше самодовольно заулыбался этой моей заминке и, нарочито растягивая удовольствие, махнул рукой. Через несколько секунд из-под навеса выскочили два парня, неся на руках четыре длинных свертка. Кусэк развернул первую, самую длинную, и продемонстрировал саблю в железных ножнах, украшенных золотом. Я вытащил саблю из ножен, длиной она была на глаз сантиметров сто, рукоять с гардой тоже были украшены золотом. Само лезвие было широким, с изгибом, и заострялась в конце лезвия. Сабля в руке ощущалась гораздо удобнее и была легче, чем мой палаш. Я крутанул саблю в руке. Центр тяжести был удален от эфеса сабли, что увеличивало силу удара при максимальной легкости этого оружия. Клинок был идеальным. За два с лишним месяца, которые нахожусь в Древнем мире, я ознакомился и научился владеть всеми видами рукопашного оружия, используемого здесь: от китайского меча и римского гладиуса до палаша гуннов и акинака саков. Меня сначала гонял Ужас, а после его отъезда тренировали близнецы. Последние вообще были звери, не давая мне ни дня отдыху, поочередно фехтовали со мной, а иногда нападали одновременно вдвоем, от чего я все время ходил в синяках и царапинах. Но, в принципе, я был благодарен им. Воинская наука была для меня здесь просто жизненно необходимой. Да и ученик я оказался толковый. В последнее время стал одолевать близнецов, за счет большей быстроты и ловкости, мог успешно противостоять им обоим одновременно. Видимо, все же рефлексы старого хозяина, бывшего прекрасным воином, и мышечная память этого на удивление сильного и развитого тела, несмотря на молодость, быстро адаптировались под новое сознание.
Кузнец, продолжая наблюдать за мной, предложил испробовать саблю на качество. Я посмотрел на стоящего рядом воина. Но Кусэк, громко рассмеявшись, сказал:
— Если ты не хочешь убить его, то с этим оружием не стоит рубить доспех на нем. Лучше попробуй вон на этом, — и показал на чучело, одетое в бронзовый шлем, и пластинчатые доспехи, накинутые поверх кольчуги.
Я подошел к «манекену» и, снова крутанув в руке саблю, с размаха опустил его на шлем и, не останавливаясь, на ходу перебросив саблю с правой руки на левую, крутанувшись на месте, ударил по корпусу чучела. Шлем и корпус развалились в три куска. Сабля прошла по доспехам как накаленный нож сквозь масло. Я посмотрел на лезвие и увидел там свое отражение, но не увидел ни одной зазубрины. Видевшие все это кочевники с восторгом загудели.