«Вот же сука», — подумал я. Вот он держал в правой руке лук боевой, без стрелы. Да это был канлы Сакман, вождь рода идель, сестру которого убил Шоже. Я посмотрел за его спину. Там никого не было. Затем более внимательно осмотрел его. Он был одет по-простому: в кожаные штаны, заправленные в высокие, почти до колен, сапоги, и в легкую куртку, тоже из кожи. Доспехов на нем не было, как, впрочем, и на мне. На поясе в простых деревянных ножнах висел палаш и пара ножей, за спину накинут колчан, наполненный стрелами.
— Ты пытался застрелить меня в спину? — крикнул я, выхватывая две мои шашки из-за спины.
Сакман, ухмыльнувшись, сказал:
— Если бы я хотел убить тебя стрелой, то ни какие сайгачьи прыжки тебе не помогли бы. Ты бы был уже мертв, — и, бросив лук, выхватил свой палаш.
— Сакман, я не хочу с тобой драться, давай поговорим. Не виноват я в смерти твоей сестры. Я не помню, что я говорил Шоже.
Драться с ним я действительно не хотел. Не потому, что не хотел убивать. Все-таки моя жизнь для меня дороже, чем его. А потому, как уже опытный боец, я видел и чувствовал, что он воин наивысочайшего класса, во много раз опытнее, сильнее, быстрее меня. Поэтому я хотел протянуть время. Должны же были начать искать своего кагана его телохранители. Вот же дебил! Надо же было сунуться одному в эти солончаки.
— Послушай меня, Сакман, давай сначала выясним все, а потом…
— Не думал, что потомок великих каганов и сам великий каган начнет скулить подобно щенку, — скривилось в презрительной гримасе лицо вождя рода идель.
Тут я разозлился, и у меня отключилось здравомыслие и, соответственно и инстинкт самосохранения. Я прыгнул навстречу ему, сокращая дистанцию между нами, и несколькими взмахами моих шашек ударяя его колющими, рубящими ударами, целясь ему в живот, в горло и в голову. Сакман с легкостью отбил все мои выпады и нанес в свою очередь рубящий удар сверху явным намерением расколоть мою голову, как арбуз, надвое. Я отбил этот удар шашкой, находящейся в левой руке и, направляя инерцию его палаша в сторону, одновременно уходя вправо, увидел его незащищенный бок, в который и хотел воткнуть свой свободный клинок. Но не тут то было. Сакман в стиле уаля-карате, ударом ноги, называемом в мое время «екой», долбанул меня в грудь с такой силой, что я отлетел обратно на тоже место, где стоял до начала боя.
Я вскочил на ноги еще до того, как он приблизился и снова крутанул обеими шашками. Смотря на него со злостью, я осторожно начал приближаться к нему, медленно сокращая дистанцию и внимательно наблюдая за его движениями. Меня охватила ярость.
Сакман к моему изумлению сделал два шага назад, в его вдруг расширенных глазах, смотревших до этого на меня с прищуренным спокойствием, я увидел страх. Он опустил свой палаш и сделал еще два шага назад.
— Что, Сакман? Исппууу… Тут я почувствовал, что за моей спиной кто-то стоит. Туда и смотрел с ужасом Сакман. Я повернулся.
— Твою мать! — крикнул я на русском и инстинктивно прыгнул в сторону, и, не удержавшись, снова плюхнулся в тухлую лужу.
За мной стоял огромный, выше меня, волк со странным с синим отливом шерсти, морда которого оказалась в тот момент прямо у моего лица.
Волк прошел мимо, даже не взглянув на меня, и остановился между мной и Сакманом. Глухо зарычав, он снова стал медленно приближаться к нему. Тот стал пятиться, что-то умоляюще шепча. Затем, выронив свой палаш, упав на колени, сказал:
— Прости меня, Кок Бори, прости. Я не понял, я не хотел понять твоих посланий мне, прости меня, о Тенгри-и-ии, — и, закрыв лицо руками, зарыдал.
Волк, подойдя почти вплотную к нему, снова глухо зарычал, а затем, прыгнув в камыши, исчез.
Я встал, выйдя с лужи, начал отряхивать одежду от налипших больших кусков грязи.
— Что за день сегодня? На меня дважды сегодня напали звери и оба раза повалили в вонючую лужу!
Сакман продолжал стоять на коленях, закрыв лицо руками.
— Эй, Сакман, очнись. Ушел твой Кок Бори.
Канглы, убрав руки с лица, оглянулся, а затем, посмотрев на меня, сказал:
— Он не мой, он твой! Его Тенгри послал охранять тебя. Не будь его, я бы уже убил тебя.
— Ой, да ладно, не будь так уверен в этом, — сказав это, я почувствовал тупую боль в груди, от которой перехватило дыхание и мне пришлось с трудом сесть. Я расстегнул куртку и приподнял до подбородка рубашку. На груди расползлась огромная красная гематома.
Да уж, будь я немного потяжелее, он бы сломал мне грудную клетку.
Сакман, увидев гематому, подошел ко мне и сел напротив. При этом вытащил с висевшей на поясе небольшой сумки маленькую глиняную чашку. Открыв крышку, он зачерпнул пальцами мазь желтоватого цвета и смазал мне гематому. Боль сразу же стала утихать.