– Возвращай меня обратно, – сказал я уверенно, не обратив внимания на то, как внимательно смотрел на меня шаман и его последующую презрительную усмешку.
– Не пойму, почему Тенгри выбрал тебя? Наверное, и боги ошибаются. Хотя, чему тут удивляться. Многие великие воины и настоящие ханы не оправдывают ожиданий.
Шаман подошел к висевшему на противоположной от меня стене бурдюку и, сняв его, подал мне.
– На, выпей это, – проскрипел он.
– Что это? – спросил я у него, откупорив бурдюк.
– Пей! Это поможет освободить твой дух от тела Богра.
– А что будет с ним, когда я покину его? – спросил я у шамана, принюхавшись к бурдюку. Из бурдюка почему-то пахло прокисшим молоком.
– Дух Богра давно уже находится среди своих предков. Поэтому его тело, скорее всего, умрет, как только ты покинешь его, – сказал он, одновременно с этим рассматривая развешенные на стенах сушеные травы и выбирая из них некоторые. Подойдя ко мне, по пути подобрав валявшуюся на земле чашу, он легонько толкнул меня, приказывая встать. Шаман открыл мешок, на котором я только что сидел, набрал из нее в чашу что-то похожее на черный песок, посыпал туда предварительно измельченные травы. Все это перемешал своей костлявой рукой.
Он, увидев, как я наблюдаю за ним, проскрипел:
– Закрой вход.
Над входом пещеры висели прибитые к скальной породе куски кошмы, которые с нижней стороны были подвязаны к металлическим кольцам, торчавшим из стен.
Я подошел и развязал веревки, кошмы сразу же плотно закрыли входы.
– Ты выпил? – спросил шаман, взглянув на бурдюк.
Я вместо ответа, резко выдохнув, сделал глубокий глоток. На вкус жидкость в бурдюке была обычной несвежей водой, налитой к тому же в не помытый бурдюк, где до этого хранилось прокисшее молоко.
Шаман, удовлетворенно кивнув, высыпал содержимое чаши в костер.
Пещеру сразу же наполнил еще более густой дым, что был до этого, и я ощутил незабываемо душистый запах конопли.
Меня, по понятным причинам, сразу же покинула тревожность. Хотя воздействие было чересчур быстрым, почти мгновенным, если сравнивать с тем, когда я в свои школьные годы курил шалу, нещадно убивая свои легкие и мозг. Но вот полагающегося в таких случаях для моей нервной системы беспричинного веселья и эйфории не было. Наоборот, я почти физически стал ощущать всю серьезность и ответственность проводимого мероприятия.
Тут из дыма, прямо на меня, выскочил этот старик, держа в одной руке предмет, похожий на огромную деревянную ложку, а в другой бубен, в который он начал ударять «ложкой», приплясывая вокруг меня под издаваемое им же мелодичное жужжание, похожее на горловое пение.
«О, все в лучших шаманских традициях: бубен, горловое пение, пляски и наркота. Только вот видений не хватает», – подумал я и тут что-то случилось с шаманом. Он застыл на месте со вскинутой в пляске ногой и «ложкой», вот-вот собирающейся в очередной раз ударить в бубен. Но его горловое пение продолжало звучать все громче и громче, сначала вокруг меня, а потом изнутри меня, будто кто-то внутри меня жужжал голосом шамана. Вибрирующая энергия пещеры, раньше исходившая из земли к ногам, теперь была во мне. Затем зал пещеры стал двигаться вокруг меня, причем шаман так и остался стоять напротив меня. Зал стал крутиться быстрее и быстрее, все больше ускоряясь и через несколько, по моим ощущениям секунд вокруг были только сплошные разноцветные полосы и застывший шаман. Тут все вспыхнуло яркими цветами и сразу же потемнело.