– Что ты себе позволяешь, паршивец! – заорала матрона и метнулась ко мне, выставив вперед растопыренные когти.
Желая сохранить лицо, я слегка сместился в сторону и залепил тетке неплохую пощечину. Добавил с другой стороны в целях симметричности румянца. Зачем обзываться? А на вид приятная дама. Ах-ах. Фемина ошалело застыла.
– Сударыня, послушайте последние известия. Муж ваш и остальные сельваги вычеркнуты из списка живых. Защиты ждать неоткуда. Это – первая новость. Вторая заключается в том, что рабов у вас больше нет. Третья, самая печальная, гласит, что вы сами становитесь рабыней. Придется на собственной шкуре испытать прелести подобного положения.
Тетка бессмысленно хлопала глазами.
– Снять штаны!
Мадам по-прежнему находилась в ступоре. Скользнув к ней, я извлек кинжал и рассек поясок, попутно распоров до колена одну из штанин. Одежда слетела вниз, обнажив неплохую фигуру. За спиной шумно выдохнул магистр. Девчата на заднем плане заверещали.
– Вы чьих будете? – вопросил я, грозно направляя клинок в сторону молодежи и свирепо сдвинув брови.
– Мы ейные дочки, – пролепетала одна из них.
– Значит тоже включаетесь в состав рабынь. Быстро раздеться, сесть на лавки и задрать ноги!
Девушки поспешно претворили в жизнь поступившее распоряжение.
– Раздвинуть бедра. Еще. Вот так. Сударыня, стать на четвереньки!
Тетка таращилась на меня. Не понимала. Улучшил сообразительность дополнительной парой оплеух. Фемина выпала из прострации и бухнулась вниз.
– Развернуться ко мне задом!
Матрона послушно исполнила указание. Начала вживаться в предписанную роль. Попка неплоха, ни намека на целлюлит, но все же несколько пышновата на мой вкус.
– Вы рабы, мы господа. Попробуйте, каково это. Не буду пороть вас плетью, на первый раз достаточно, чтобы вы осознали свой статус. Мон шер, – я обернулся к магистру, – может у вас появилась потребность расширить кругозор какой-нибудь рабы любви из присутствующих?
– Пожалуй, я не против. Вы, своими эффектными экзерсисами, меня серьезно воз...
– Раззадорил?
– Да, именно так, спасибо за подсказку.
– Займитесь, мон шер, я подожду на улице.
Направляясь к выходу, услышал распоряжения магистра:
– Девчонка, лечь на стол. Мамаша, внимательно наблюдать и тщательно запоминать происходящее. Потом проверю.
Я хмыкнул и покинул особняк. Перед домом толпился народ. Я махнул рукой и попросил собираться не здесь, а на улице. Заявил, что скоро сообщим, что случилось и ответим на любые вопросы. А пока пусть займутся выбором руководства. Сквозь дверь до меня доносились жаркие женские стоны и нетерпеливое мужское рычание. Какой у нас Антори сладострастный, однако.
Прошло немало времени, когда магистр, утомленно улыбаясь, наконец составил мне компанию.
– На которую из рабынь пал ваш выбор? Кто удостоился назиданий в вашем исполнении, друг мой? – полюбопытствовал я.
– Э... в общем все, – сверкнул глазами Антори.
– Это же подвиг! Вы, дружище, воистину неутомимый герой на поприще любви.
– И не говорите. Истый жеребец. Я предполагал «повоспитывать» лишь девчушек, но когда завершил со второй, перевозбужденная мамаша отчаянно впилась в меня. Пришлось уступить. Из благотворительных побуждений. Думаю, девочки были ошарашены зрелищем неистовствующей родительницы и обогатились увлекательными техниками. Я и сам был ошеломлен. То, что она вытворяла, существенно расширило мои границы допустимого в плотских утехах. Открою небольшой секрет. Из научного интереса я, «совершенствуя» дочерей, слегка подогревал стихией огня интимное место мамаши. Эффект получился сногсшибательный.
Я расхохотался. Антори предстал в доселе неизвестном, весьма лукавом свете. Магистр расплылся в озорной ухмылке и продолжил:
– Как ярый противник рабства, я собирался заплатить девушкам за работу. Вначале хотел выдать по золотому, но затем счел столь высокий заработок провоцирующим безнравственный образ жизни. Определил, что разумнее будет назначить персональный гонорар в размере одного серебряного. За покорность и пыл. А мать удостоилась вознаграждения в удвоенном размере. За страстность и фантазию. Она оказалась настолько обрадованной поощрением, что ринулась продолжать в надежде на премию. Едва угомонил. Так что женщины впервые в жизни заработали. Не думаю, что они еще что-нибудь умеют делать, кроме этого.
Да уж. Древнейшая профессия.
– Друг мой, вы самый большой проказник, какого я встречал. Но при этом остаетесь благородным и великодушным человеком. Я горжусь вами.
Магистр скромно опустил глаза.