Антори. Упорядочивание
Есть в жизни всех людей порядок некий. Шекспир
В основе добрых дел лежит добрый порядок. Берк
Чтобы видеть всех собравшихся и добавить нам статусности, мы отправились на общий сход верхом. Подъехав к оживившемуся народу, граф вскинул руку вверх. Мгновенно наступила полная тишина.
– Люди! Мерзавцы, что полонили вас и превратили в рабов, мертвы. Великий маг Моншер и я, его младший ученик, воздали должное злодеяниям презренных негодяев. Многие видели, как могущественный волшебник, – он указал на меня, – жарким пламенем сжигал подлых сельвагов одного за другим, пока не испепелил последнего.
Большинство пейзан утвердительно закивали. Вот так рождаются мифы. Оратор продолжил:
– Теперь вы свободны и вольны в своих действиях. Можете остаться в долине и работать на себя. Или отправиться в родные селения. Здешние пашни обильны и плодородны, а луга источают сочные травы. Есть и лес, и камень для строительства домов. Так что те, кто желает остаться, должны выбрать старосту для разрешения хозяйственные вопросов. А затем обустраиваться на долгие годы. Но предупреждаю, от имени великого Моншера, впредь никакого рабства! Мы оставим в секретном месте следящий амулет, который жестоко покарает любого, кто задумает использовать рабский труд. Сгорит как факел!
– Господин, а нам что делать, кто возжелал бы воротиться домой? – послышался вопрос, вызвавший гул оживления.
Граф вновь поднял руку.
– Мы поможем всем мечтающим покинуть долину и выведем их к тракту, а затем сопроводим в центральную область королевства под защиту войск. Дальше вы сами выберете свой путь. Кто не знает, в королевстве была смута. Сейчас она беспощадно подавляется с помощью союзных сил сопредельных государств. Так что тракты становятся безопасными. Напоминаю, что пока мы здесь, то олицетворяем высшую власть и справедливость. Никаких решительных действий без нашего дозволения. Всем ясно?
Негромкий, но разочарованный вздох послужил ответом. Дескать, ни разгуляться, ни отмстить, ни пограбить. Но страх перед ужасным Моншером сделал свое дело. Возражений не последовало.
Дав исчерпывающие указания собравшимся, мы вернулись в особняк, ведя за собой пару, по терминологии графа, теток, оказавшихся барскими поварихами. Обеим было заплачено авансом по три серебряных, так что мы надеялись на качественную еду. Успокоив волнующихся дам бывшей семьи вождя, я привел их в трапезную и рассадил по лавкам. Дескать, хоть и рабыни, но сидеть рядом с господином заслужили. Телесно, так сказать.
– Радость моя, здесь живут женщины или девушки у которых отцы – сельваги? – спросил я мамашу и бесцеремонно, жестом собственника, огладил ее грудь. Дочурки вздрогнули и заалели румянцем. Почувствовал под ладонью твердеющие соски. Как она все же охоча до этого дела.
– Да, господин, есть такие, от рабынь. И тож стают рабынями, не как сыновья, – заявила она, кокетливо вздернула носик и двинула корпус вперед, явно напрашиваясь на повторную ласку.
– А ты и дочери?
Я провел пальцем сверху вниз по губам девиц, заставив их сложиться в несмелые улыбки.
– Мы трое, господин, как на другом виде. Кодыть вождь пленил меня, одиннадцать год пожила всего. Он сразу стал со мной спать как с женщиной, – вздохнула. – Поелику уцелела одна, кто в том малолетстве не издох под тем кабаном, то на другой год назвал меня женой. Не стала рабыней. Тринадцать год пришло, родила дочурку, а пятнадцать – другую. Он любил их оченно. Мы жили в евойном доме, да он однакось утерял ко мне внимание. Мужу везли новых юниц, да те быстро помирали.
Вот ведь зверюга. Как хорошо, что граф его прикончил. Жаль, что не я. Вошли поварихи и стали накрывать на стол. Беседа прервалась. Я заметил, что кухарки с ненавистью поглядывали на мою женскую компанию, стараясь делать это незаметно. Мамаша, почуяв враждебное отношение, вперила глаза в стол. Дочери с тоскливой надеждой смотрели на меня.
Появился граф. Увидев расставленные яства, с аппетитом потер руки. Сел рядом.
– Спасибо, барышни, за готовку. Можете отдыхать. Где живете?
– Господин, здесь, в задних каморках кухарни.
– Вот и славно. Отправляйтесь. Когда мы уедем, сможете подобрать другую комнату.
Проводив взглядом удаляющихся женщин, обратился к матери:
– Сударыня, что будет, если вас оставить здесь?
– Господин, не бросайте. Нас с дочами взаправду зарежут! – затараторила мамаша. Перевела взгляд на меня. – Господин Моншер, заберите, молю. Не пожалеете. Вы такой ладный и... легкий! Ведь было ж благодатно с нами, а, господин Моншер?
Граф хмыкнул.