— А Гур?
— Он мощный маг, мастер магии воздуха и магистр магии разума. Что он может с разумом делать, я даже и вообразить не могу. Видела воочию, как он внушал служителю зверинца нужное поведение, это когда мы вызволяли детей Гура. Что такое возможно, я просто не способна была предположить. Ты найди время с ним поговорить при случае, чтобы составить представление о магии разума.
— Спасибо, милая. А можешь ли ты, или кто-нибудь еще, сделать магическое устройство, которое бы постоянно вращало какую-нибудь ось?
— Жека, я пока не знаю, как такое сделать.
— Скажи мне, магия земли может усиливать или ослаблять притяжение тела к земле?
— Что такое притяжение? Какого тела? Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Ах, да, тут же закон всемирного тяготения еще не открыт. Попробую другими словами.
— Можно ли сделать какой-нибудь предмет легче или тяжелее?
— Просто совершить и то, и другое. Но если предмет сделать таким легким, что он оторвется от земли, например ветром, то заклинание перестанет получать силу стихии и может даже развеяться, а предмет упадет на землю.
— Замечательно, а можно ли сделать так, чтобы одна часть предмета становилась тяжелее, а противоположная часть — легче?
— Конечно можно, но он рискует перевернуться. Ой! Я что-то начинаю понимать.
— Милая, представь себе удлиненное тело цилин… э… круглого сечения, типа бревна. Назовем его цилиндром. Что случится, если правый бок цилиндра, по всей длине, окажется тяжелее левого?
— Он повернется в сторону правого тяжелого бока. И этот бок окажется внизу.
— Значит бок перестанет быть правым, верно? А если сделать так, чтобы на цилиндр действовало заклинание, которое всегда делало тяжелее именно правый бок, а другой бок — легче?
— Тогда цилиндр закрутится! Как интересно и необычно.
Анниэль вскочила с кресла и слегка подпрыгнула. Потом вдруг задумалась и дважды обошла вокруг.
— Но ведь такое перемещение зоны действия заклинания будет непрерывно отнимать у него силу. И я должна все время передавать заклинанию истраченную силу стихии земли.
— Мда. А нельзя ли сделать заклинание, которое питает себя и «крутящее» заклинание силой земли?
— Можно, на этом принципе работают амулеты. Но, обычно, самозаряжающиеся амулеты оперируют небольшими потоками силы. Однако, поток можно увеличить, если делать амулет больше. Ну да, крепостные защитные амулеты крупные и мощные. Жека, милый…
И Анниэль упала на меня. Пока мы целовались в кресле, я размышлял, что нужно еще для работы магодвигателя. Регулировка скорости и реверс, вот что нужно. Газ, тормоз и задний ход.
— Анниэль, милая, чтобы целоваться еще более страстно, нам надо решить одну небольшую проблему.
Птичка перестала чмокать, раскрыла глаза и сквозь упавшие на лицо серебристые пряди с любопытством уставилась на меня. Ее хлебом не корми, только дай решить небольшую проблему.
— Нельзя ли сделать у этого магического вращательного устройства особый регулятор, передвигая который, можно ускорять вращение цилиндра, замедлять и даже заставить цилиндр крутиться в обратную сторону?
Анниэль задумалась, слезла с моих колен и начала ходить вокруг кресла.
— Можно. Структура заклинания серьезно усложнится, я сейчас ее не могу представить в уме, нужно нарисовать схему.
Я сгреб мыслительницу в объятия и горячо припал к губам. Не ими же она думает. Но Анниэль не согласилась с этим утверждением, ловко освободилась и весело стрельнув в меня глазами, ушла чертить схему.
Коварная соблазнительница!
Майта. Жека и Анниэль удивляют
Изобретательность есть одна из существеннейших принадлежностей гения.
О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух.
Уже прошло десять дней, как муж возвратился из обители. По приезду, он рассказал, как проходило «приобщение к нашим интересам» семизвездника, одного из посвященных во все тайны ордена. Я, теребя короткие волосы, к которым уже привыкаю, все время переспрашивала, какие опасности грозили мужу и могла бы я помочь в тот момент. Он хмыкал, целовал мою обросшую голову и утешал, уверяя, что никакого риска для жизни не было. Существовала лишь угроза провалить задание. Мы с сестричкой облегченно вздыхали, но все же полагали, что он скрашивает детали, не желая волновать попусту.