Моя рука прошлась по изящно вогнутой спинке Майты, двинулась дальше. Когда она успела сбросить остальную одежку? Я гладил упругие ягодицы и бедра, ласкал нежные бугорки и впадинки. Сочный родничок под моими пальцами отдал влагу и я аккуратно распределил ее по всей долинке. Стон Майты. Ох. Надо осмотреться. Чисто.
Я сгреб Майту крепкой хваткой, оторвав от увлекательного занятия. Резко перевернув Майту на спину, увидел обиженную гримаску. Вошел в нее медленно и спокойно, широко разводя бедра, наклонился к чудесному ротику и накрыл поцелуем. Мой язык раздвинул губы Майты и мы начали нежно-медленный, но постепенно ускоряющийся и ужесточающийся танец желания. Майта изогнулась и подала таз как можно ближе ко мне, желая поглотить мое естество в своей восхитительной глубине.
Когда я вернулся с речки, то увидел, что проказница и не подумала одеться. Но мечи находились на виду. Бесстыже раскинувшись и лениво мурча, Майта хватала по кусочку того-сего, запивая остывшим настоем. Искоса взглянув на мой живот, довольно пропела:
— Гур, действительно, волос нет нигде. Но, потом я еще проверю, вдруг недоглядела.
— Сотник, не будоражь меня, разве этому вас учили в обители ордена?
— Нет, конечно, но всячески приветствовали самообразование. Вот я и учусь. Ты сладкий. Ты чистый. Я это выяснила. Ты соленый.
— Хорошо не горький.
— Хорошо. Не вздумай меня расколдовывать!
— Сотник, иди искупнись, я сложу вещи. К вечеру мы должны достичь столицы.
Умчалась.
Майта. Я — большой командир
Благородство трудно описать, но легко заметить.
Наглость нужно гасить быстрее, чем пожар.
Вечер подступал, тени деревьев, стоящих вдоль тракта, растворялись в густой траве. Запахло сумеречными цветами, привлекающими светлячков. Мы ехали гуськом, прижавшись к обочине. Встречных путников не было, нас несколько раз обгоняли спешащие в столицу всадники и обвешанные колокольчиками почтовые кареты с открытой задней площадкой, которую, по обыкновению, занимали коренастые и широкоплечие гномы охраны.
На блестящей голове Гура иногда отражалось небо, его руки спокойно лежали на коленях. Ноги я не могла рассмотреть из-за переметных сум. Но спина принадлежала мне, я ласкала ее взглядом, проникая под рубашку, чувствуя ложбинку позвоночника и крепкие мышцы, мощным потоком восходящие у лопаток и растекающиеся к бедрам. Мысленно прижимаясь к Гуру, я ощущала себя спокойнее. Чересчур много случилось в моей жизни за последние дни. Если бы эти мерзавцы меня не захватили, я бы не познакомилась с Гуром. Кошмар! Выходит, я должна быть признательна им за эту встречу? Ну да, они получили благодарность, посмертно. Жаль, что только один от моего клинка.
Толкнула мерина и поравнялось с Гуром.
— У тебя есть подружка или жена?
Он хмыкнул, взглянул на меня. Помолчал. Улыбнулся.
— Сотник, жены нет, а подруга теперь есть.
Бросило в жар от счастья, но быстро пришла мысль, что да, женой ему стать не смогу из-за бесплодия. Подругой, наложницей, но не женой. Но и это счастье. Пусть небольшое. Ладно, подберу ему жену, попозже, когда наслажусь им вдоволь. А смогу ли я сполна насладиться этим белым, чистым, спокойным человеком? Вряд ли наступит пресыщение. Пусть не сполна. Найду ему жену и буду любить как сестренку. Мою младшую. Главное, чтобы она могла легко рожать детей. Которых буду считать своими и подарками Гуру от меня.
Но мои любовно-матримониальные мечтания внезапно прервались. Мимо пролетела закрытая прогулочная карета, в вершке от меня, и круто повернув и остановившись, преградила дорогу. Я похлопала мерина по шее, успокаивая. Из кареты раздавался возбужденный гомон нескольких существ. Всадник, сопровождавший карету, видимо охранник, остановился слева. Сзади чисто.
— Это эльфы! — послышался женский визг.
— Сама ты эльфа! У этих уши круглые! — из окна экипажа показалась возбужденная морда. — Вы кто такие?
Вот этот точно грязный, вонючий и волосатый.
— Будьте любезны, уступите дорогу, — бесстрастно произнес Гур.