Я сделал паузу, наслаждаясь моментом. Прошка рядом со мной практически перестал дышать, а Захар что-то беззвучно шептал, вероятно, молитву.
— Мы будем стреляться, — торжественно объявил я. — Но не свинцом. Мы будем стреляться… словами!
На повисших на заборе лицах гусар отразилось полное недоумение. Поручик Орлов даже слегка приоткрыл рот и стал похож на рыбу, которую выкинуло на берег. Этакая здоровая рыбина с усами и бакенбардами.
— Что, простите? — переспросил Лещин, явно решив, что ослышался или что слухи о странностях графского сына вовсе не преувеличены.
— Словесная дуэль, господа! — я расплылся в самой наглой из своих улыбок. — Поединок поэтов! Мы будем сражаться не клинками, а рифмами! Каждый из нас зачитает свой куплет, цель которого — как можно сильнее уколоть противника. Публика решит, кто был убедительнее.
Орлов сначала опешил, а потом громко, презрительно рассмеялся.
— Вы совсем из ума выжили, Бестужев? Какая еще дуэль рифмами? Вы трус, который пытается уклониться от справедливого отмщения!
— Напротив! — парировал я. — Предлагаю вам дуэль более высокого порядка, дуэль умов! Или вы боитесь, что ваш острый язык не сравнится с вашей острой саблей? Я слышал, вы мастер едких фраз. Так докажите. Или это вы стру-си-ли?
Последнее слово я произнес медленно, с издевкой. У Орлова дернулась щека, а потом глаз. Он попался. Для такого гордеца намек на трусость был оскорблением.
— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Я принимаю ваш идиотский вызов. Но на моих условиях. Если я, по мнению секундантов, одержу победу в вашем балагане, то на следующий же день мы стреляемся по-настоящему. На пистолетах.
— А если победа останется за мной, — подхватил я, — то вы, поручик, на весь следующий день становитесь моим личным менестрелем. Будете следовать за мной и воспевать в стихах каждый мой шаг. Согласны?
Орлов смерил меня ненавидящим взглядом, затем кивнул своему секунданту.
— Я согласен.
— Прекрасно, — вмешался Лещин. — Условия приняты. Теперь о времени и месте. Полагаю, завтра на заре, у рощи.
— На заре? — я искренне ужаснулся. — Помилуйте, поручик, все приличные люди в это время самые сладкие сны досматривают. Какой рассвет? И по поводу места. Думаю, нам подойдет городская площадь. Оттягивать тоже ни к чему. Прямо сегодня встретимся.
Орлов побагровел еще сильнее.
— Вы и здесь хотите устроить балаган⁈ Дуэли не проводятся на городских площадях! — Прошипел он, едва не капая ядовитой слюной себе на грудь.
— А у нас дуэль не простая, а поэтическая, — парировал я. — Ей нужны зрители! Свидетели вашего, поручик, триумфа… или позора. Или вы боитесь выступать перед народом? Что такое? Детские страхи?
Орлов скрипнул зубами.
— Нет-нет, — поспешил я его «успокоить». — Никаких рощ и комаров. Исключительно на площади. Сегодня скажем, часа в четыре. Чтобы и публика собралась, и солнце красиво светило. Для драматизма.
Лещин посмотрел на Орлова, тот кивнул, давая согласие.
— Быть по-вашему, граф, — с тяжелым вздохом произнес Лещин. — Сегодня, в четыре часа пополудни. Скажу честно, более странных дуэлей в моей жизни еще не случалось.
— Вот и договорились, — я лучезарно улыбнулся. — А теперь можете удалиться. Мне нужно подготовиться к выступлению.
Гусары, переглянувшись, развернулись и двинулись в сторону, откуда недавно явились.
Несколько секунд стояла тишина, нарушаемая лишь удаляющимся топотом сапог по пыльной улице. Я чувствовал себя победителем, только что взявшим первый раунд. Как говорится, если драка неизбежна, бей первым. Ну или — не можешь остановить революцию, воглавь ее. Любая поговорка подойдет. Главное, что инициатива перешла в мои руки.
Внезапно из-за спины раздался женский голос.
— Поэтическая дуэль… — медленно произнесла Антонина Мирофановна, которая, оказывается, все это время стояла на крыльце, прислонившись к резному косяку двери. Она скрестила руки на груди, и ее темные глаза с лукавым прищуром изучали меня. — Должна признать, Петр Алексеевич, вы сегодня решили удивить весь город. Это какая-то новая петербургская мода — вызывать противников на рифмы?
— Можно и так сказать, — я позволил себе легкую ухмылку. — Дуэль умов, Антонина Мирофановна. Более цивилизованный способ решать споры, не находите?
— Цивилизованный⁈ — взвыл Захар, который до этого момента стоял столбом, переваривая произошедшее. Он подскочил ко мне, в его глазах плескался неподдельный ужас. — Батюшка, да вы в уме ли⁈ Какой цивилизованный способ⁈ Он же вас на смех поднимет, а потом, по уговору, на пистолетах застрелит!