— Ой! Лайфхакер! Олег Лайфхакер! Можно селфи? — воскликнула девчонка, фонтанируя восторгом.
Я, привыкший к такому вниманию, снисходительно кивнул. Хотя, скажем прямо, место, время и ситуация совершенно не подходили для совместных фото. Но… Не могу отказать красивым девушкам с глазами трепетной лани.
Пока мы делали снимок, мужчина прищурился, изучая меня с ног до головы. В его взгляде была оценка. Да. Он оценивал меня. Последний раз я такой взгляд видел в военкомате, когда доказывал, что «не годен».
— Николай Петрович, полковник в отставке, — представился мужик, протягивая руку. — Лечу с семьёй в Крым на отдых.
Вообще, я, как бы, его ни о чем не спрашивал. Какая мне, к чёртовой матери, разница, куда он летит и с кем? Однако девушка, которая приходилась мужику то ли дочкой, то ли внучкой, продолжала снимать видос, поэтому пришлось натянуть маску вежливого человека. Репутация в нашем деле дорого стоит.
— Замечательно. — Расплылся я в улыбке и даже несколько раз тряхнул ладонь полковника.
Он кивнул на девушку:
— Это моя внучка, Алина. С ума сходит по вашим этим блогерам. Раньше-то кумиры были совсем другими…
О-о-о-о-о… Ну ясно. Сейчас начнётся, про траву, которая была зеленее, про советское прошлое, про пионерские галстуки и комсомольскую совесть. Судя по возрасту мужика, он застал и то, и другое.
— А вы куда? — Поинтересовался полковник.
— А я — туда. — Моя рука очертила круг в воздухе, намекая на сторону, совершенно противоположную от Крыма. — Солнце, море, белоснежные пляжи, экзотические фрукты и сплошной позитив.
— Хм… — Николай Петрович слегка нахмурился. — Что ж вас так тянет в эти «заграницы» ваши? Неужели здесь мало красивых мест? У нас такая замечательная страна. Вот Крым. Вы бывали в Крыму? А Байкал. Ну где, скажите мне на милость, можно найти что-то, хотя бы отдаленно напоминающее Байкал? Родина, опять же. Все — свое, понятное.
Я, не удержавшись, усмехнулся. Просто в словах полковника было слишком много пафоса, который меня всегда поражал в людях его поколения.
Вообще, я не собирался ему отвечать. Зачем тратить время на пустые разговоры с человеком, который, судя по всему, за пределы страны хрен выезжал? К тому же, военный. Но… Меня прямо будто кто-то подбил под руку, потянул за язык.
— Родина? Может и так. Но мне хорошо, где нет налоговой и где вай-фай ловит. А здесь мне уже не очень хорошо. Нет. Вы не подумайте. Родину люблю всем сердцем. Но знаете… У нас с ней, так сказать, гостевой брак и свободные отношения.
Зачем ляпнул ему про налоговую? Сам не знаю. Говорю же, прямо будто какое-то альтер-эго во мне проснулось. Видимо, звонок Толика вызвал бо́льший стресс, чем показалось сначала.
— Нехорошо? Проблемы? — Нахмурился полковник.
Какая тебе разница? Вот так я хотел ответить, но его эта Алина упорно продолжала крутиться рядом с телефоном и я себя сдержал.
— Никаких проблем. — Улыбнулся широко, показывая все тридцать два зуба. Они у меня, между прочим, отменные.
Николай Петрович тяжело вздохнул.
— Эх, сынок… Молод ты. Многого не понимаешь. Я Чернобыль прошёл, горячие точки. Ради этой земли, сынок. Потому что дороже, чем она, только, пожалуй, семья. Нельзя так к нашей земельке относиться. Она нас кормит, поит. Это не просто кусок суши на планете, это наш дом.
Я отмахнулся:
— Дом там, где мне удобно и где не нужно ни за что отвечать. А долг? Да кому я что должен? Я не занимал! Я сам себе хозяин. Вы просто думаете по другому, но это совсем не означает, что все должны думать так же.
Полковник покачал головой:
— Ты ещё поймёшь, когда потеряешь… Не приведи Господь.
Я покосился на полковника, чувствуя, как внутри растет глухое раздражение. Чего он прицепился-то, не пойму. Учит жизни, ты посмотри. Можно подумать, кто-то спрашивал его мнения или совета.
К счастью, именно в этот момент внучка Николая Петровича спрятала мобильник и мне больше не требовалось разыгрывать из себя вежливого человека.
Я резко, не сказав больше ни слова, отвернулся и отошёл от стойки, продолжая думать о своём пока что неопределённом будущем. Хотя, честно говоря, после разговора с полковником остался какой-то осадочек. Вроде бы ничего ТАКОГО он мне не сказал, а вот имелось ощущение, будто слегка меня обгадили.
— В Чернобыле он был… В горячих точках… — Тихо бубнил я себе под нос, вытаскивая телефон из кармана. — И что теперь? Лезть к посторонним людям со своими рассуждениями про Родину? Я, может, тоже был бы… Наверное…
— Молодой человек! Мужчина! Эй, парень!
За спиной раздался чей-то голос. Я бросил взгляд через плечо, не оборачиваясь. Не хотелось снова вступать в тупые разговоры.