Клаудио призвал ее к себе, поведал о своих печалях и просил дать совет: что ему делать и как добиться цели. Выслушав речи господина, рабыня улыбнулась и насмешливо сказала: «За чем же дело стало, любезный сеньор? А я-то думала, тебе надо горы сдвинуть, море выпить, мертвых воскресить! Где же страшные препятствия, которые смущают твой дух и так тебя тревожат? У меня-то голова от таких пустяков не заболит. На это потребуется куда меньше масла и золота, чем ты воображаешь. Считай, что женщина эта твоя. Не печалься и не унывай; через несколько дней птичка окажется в клетке, не будь я Сабина, дочь Ахи».
Она взялась за дело и тотчас продумала план действий, подобно игроку в шахматы, решившему в несколько ходов дать противнику мат на заранее намеченной клетке. Начала она с крайней пешки, а потом стала передвигать и другие фигуры: наполнила красивую корзинку зелеными побегами мирта, лимона и апельсина, украсила их левкоями, жасмином, тростником, мускатными розами и другими цветами, изящно их расположив, и пошла к золотобитчику. Она сказала ему, что живет в услужении у некоей сеньоры — настоятельницы монастыря, которая слыхала о его прекрасной работе. Монахини этой обители нуждаются в самой лучшей золотой канители для вышивки, которую спешат закончить ко дню святого Иоанна, а потому аббатиса послала служанку к мастеру с этой корзиночкой, наказав купить два фунта самой тонкой золотой пряжи на пробу; если товар окажется пригоден для их рукоделия, то она не пожалеет денег, да и впредь будет брать золото в его лавке; каждую неделю ей понадобится столько канители, сколько за это время израсходуют монахини, а кроме того, она постарается во всем угождать такому славному мастеру, Бонифасио обрадовался новым покупательницам и с удовольствием принял корзинку; цветы же в ней были уложены так красиво, что он пришел в восхищение.
Отпустив служанке товар, он тотчас же снес корзинку жене и поставил ей на колени, радуясь такому красивому подарку не меньше, чем она. Доротея спросила, где он купил такую чудесную корзиночку, и муж ей все рассказал. Тогда корзинка показалась ей еще краше, ибо она вспомнила свои детские годы, когда вместе с другими девочками и монастырскими инокинями занималась искусными рукоделиями.
Доротея сказала мужу, чтобы он попросил служанку аббатисы подняться к ней, когда та снова придет: она хочет с ней познакомиться.
Дней шесть спустя торжествующая Сабина вновь явилась в лавку золотобитчика, похвалила его товар и заказала еще одну партию такого же золота, а затем передала от своей госпожи много самых лестных похвал и новый подарок: куколку из сахара и крошечный, тоже сахарный, молитвенничек. И то и другое было сделано так искусно, что нельзя было не залюбоваться.
Мастер не захотел сам принимать эти подарки, а велел рабыне подняться в покои Доротеи, его милой жены, и отдать их ей в собственные руки.
Сабина словно меду напилась: ей только того и надо было; но она с притворным удивлением воскликнула: «Ах проказник! Так ты женат? Вот уж не поверю! А что же нам-то рассказывали, будто ты холостяк? Госпожа моя даже хотела посватать тебе одну нашу воспитанницу, красавицу девушку, миленькую, как цветочек, и с деньгами».
Бонифасио ответил: «Жена моя и красива и богата, другой такой даже вам не сыскать, и живем мы с ней дружно и весело. Поднимитесь к ней, сами ее увидите».
Сабина же сказала: «Ой, нет; верно, вы надо мной потешаетесь. Такой шутник!»
«Я нисколько не шучу, — ответил Бонифасио, — пройдите наверх, милая Сабина».
Служанка не взошла, а взлетела наверх как на крыльях; войдя в комнату и увидев Доротею, она простерлась ниц перед нею с раболепным видом. Хотя она и слышала похвалы красоте Доротеи, но действительность превосходила все описания. Когда же она увидела пяльцы с вышиванием и другие рукоделия, коими занималась хозяйка, то совсем онемела от восхищения, любуясь ее искусной и изящной работой. И сказала: «Как же можно, чтобы моя сеньора не видела такой красавицы! Нет, нет, больше этого нельзя терпеть! Как это вы до сих пор с ней незнакомы? Ах, господи, вот-то будет завидовать мне сеньора, когда я расскажу ей, что видела! Как ей захочется полюбоваться этим прекрасным лицом! Клянусь памятью той, что родила меня на свет, и пусть ее душа горит в серном пламени, и пусть отсохнут у меня руки и ноги, если я вас не сведу вместе. Ну нет, теперь-то уж я не забуду побаловать мою красотку чем сумею, да и навещать буду почаще!»