Лёля, отчаянно извиваясь в цепких материнских объятиях. – Меня сюда на всю жизнь
заточили, так?
- Ну, что ты ерунду мелешь?! – отпустив Лёлю, мать тотчас же вскочила с кровати и,
подойдя к окну, отдёрнула штору. – Психушка… выдумала тоже! Наша эта больница,
городская! Не веришь, иди в окно посмотри!
Но Лёля уже и сама успокоилась.
- Когда меня отсюда выпишут? – спросила она, вновь укладываясь в кровать. –
Завтра?
- Завтра, - подтвердила мать, но полной уверенности в её голосе Лёля так и не
услышала. – Ты же понимаешь, что…
Не договорив, она замолчала.
- Что я должна понимать? – спросила Лёля, внимательно глядя на мать.
- Ты же понимаешь, им надо точно установить, что с тобой вчера произошло, -
пояснила мать, вновь подходя к кровати и заботливо поправляя одеяло. – Одно дело, если
тебя кто-то сильно напугал, и совсем другое, ежели…
Запнувшись на полуслове, мать вновь замолчала, но Лёля и так поняла всё то, что
хотела. да так и не смогла выговорить мать.
- Если у меня с головой не всё в порядке, - сама закончила она материнскую мысль.
– Ты ведь это хотела сказать?
- Бывают различные нарушения… - уклонилась от прямого ответа мать. –
Временные… - тут же поправилась она, глядя куда-то в сторону.
- Нет у меня никаких нарушений! – угрюмо проговорила Лёля. - Ни временных, ни,
тем более, постоянных! А вчера меня и вправду очень сильно напугали…
- Кто? – тут же насторожилась мать. – Кто тебя напугал вчера?
- Бомж какой-то, - запинаясь, принялась врать Лёля. – Грязный, пьяный… из-под
моста выскочил и ко мне! Ну, я и…
Исчерпав весь запас вранья, Лёля замолчала.
Неизвестно, поверила мать Лёле или всё же засомневалась в искренности её
повествования, но больше расспрашивать ни о чём не стала. Вздохнула только и, отойдя
от кровати, принялась снимать халат.
- Ты что, уходишь? – испуганно спросила Лёля. – Куда?
- На работу. Мне же в ночную… - проговорила мать почти виновато. - Я и так вчера
не пошла… отпросилась… больше нельзя… А завтра я с самого утра опять к тебе…
договорились?
Лёля ничего не ответила, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. Впрочем, слёзы и
без её позволения уже скатывались по щекам, сами по себе скатывались… и, чтобы мать
ничего этого не увидела, Лёля тут же отвернулась к стене и даже уткнулась мокрым
лицом в подушку.
«Ну и уходи! – мысленно бросила она матери. – И убирайся на свою дурацкую
работу, если она для тебя дороже родной дочери… да ты меня никогда по-настоящему не
любила, притворялась только… ну и катись колбаской, плакать не стану!»
Впрочем, Лёля уже плакала… да и злые мысли эти были словно не её мысли, ибо
никогда ещё она так плохо не думала о матери, И так несправедливо…
Всё это Лёля прекрасно понимала, но, увы, ничего не могла с собой поделать.
Ужас перед ожившей игрушкой вновь начинал овладевать ею. Это теперь, когда ещё
так светло вокруг, да и мать покамест рядышком находится! А что будет потом, ночью?
- Ты что, плачешь? – встревожилась мать, вновь подходя к самой кровати. – Хочешь
чего-то… говори, не стесняйся, чего хочешь?
- Не хочу! – прорыдала Лёля, не отрываясь от подушки. – Не хочу, чтобы ты
уходила!
- Ты боишься оставаться одной? – догадалась, наконец-таки, мать. – Она боится,
доктор! – обратилась мать к кому-то невидимому Лёле.
- А она уже не одна! – послышался знакомый голос всё того же усатого доктора. –
Вот, прошу любить и жаловать!
- Здравствуйте! – услышала Лёля чей-то тоненький голосок. – Я – Настя!
- Заходи, Настенька! – проговорила мать обрадованно. – Это вот Лёля… надеюсь, вы
найдёте общий язык…
Повернув голову, Лёля окинула быстрым критическим взглядом новую свою
соседку по палате.
Ну, так и есть! Совсем ещё малолетка!
Лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Худющая, большеглазая… в данный
момент приветливо смотрит на Лёлю и даже улыбается ей.
- Приветик!
- Салют! – хмуро отозвалась Лёля, смахивая ладонью со щеки остатки слёз. –
Проходи, чего в дверях застряла!
- Спасибо!
Настя подошла к соседней кровати, осторожно опустилась на самый её краешек. И
вновь посмотрела на Лёлю с такой лучезарной открытой улыбкой, что Лёля невольно
улыбнулась в ответ.
- Ну, вот и хорошо! – с каким-то даже облегчением вздохнула мать. – Тогда я пойду,
ладно?
- Ладно, - вновь помрачнев, буркнула Лёля, так и не взглянув в её сторону. – А ты
завтра с утра точно придёшь?
- Обещаю и клянусь!
Мать вышла, и усатый доктор тоже вышел вслед за ней. Слышно было, как он что-то
такое спросил у матери, но, что именно он спросил, Лёля так и не разобрала. А вот ответ
матери она частично услышала, ибо голос у неё был куда более высоким и звонким,
нежели у усатого доктора.
…пока ничего неизвестно… нет причин для волнения… может, просто уехали
куда… вместе с бабушкой…
Голос матери постепенно отдалялся, становясь всё более и более неразборчивым. А
потом он затих окончательно.
«Интересно, о ком это она? – невольно подумалось Лёле, но обдумать до конца эту
мысль так и не успела.
- А у тебя что болит?
Звонкий голосок Насти словно воротил Лёлю к действительности. Вздрогнув, она
внимательно посмотрела на соседку.
- Ну, с чем конкретно тебя сюда положили? – несколько видоизменив вопрос, вновь
поинтересовалась Настя, всё так же доверчиво улыбаясь. – Меня, к примеру, просто на
обследование. Со сном у меня проблемы…
- А меня утром и вообще отсюда выпишут, - с каким-то даже вызовом отозвалась
Лёля. – Потому, что, в отличие от тебя, я совершенно здорова, понятно?!
- Понятно, - сказала Настя, наконец-таки перестав улыбаться.
Она легла на кровать и молча принялась смотреть в потолок, а Лёля почувствовала
вдруг что-то, вроде угрызений совести.
- Вообще-то, я вчера перепугалась здорово! – призналась она. – Даже сознание
потеряла… только сегодня очнулась…
- Правда?
Теперь Настя смотрела на Лёлю не просто с интересом, а даже с каким-то
уважением, что ли…
- Никогда ещё не теряла сознания! Это очень больно?
- Это совсем даже не больно! – сказала Лёля. Потом вздохнула и добавила: -
Неприятно только…