– В южной деревне пострадало много рабов, – Доминик принялся рассказывать о том, что они увидели.
Впервые за все время Лаура увидела боль в глазах отца. Немного помолчав, Этьен с горечью произнес:
– Я все-таки надеялся, что все не так плохо. До чего печальный день!
– Он будет еще печальнее, если мы не окажем им помощь. – Лаура схватила поводья лошади, на которой приехал отец, и вскочила в седло. – Я скачу в бухту и организую помощь.
Девушка галопом помчалась по дороге, а Шартье хлопнул в ладоши, указал Доминику на дочь и воскликнул:
– Ну, я же знал, что она умеет ездить верхом! Нет, я все-таки заставлю ее взять ту белую кобылу.
– Вы все-таки на удивление жизнерадостно выглядите для человека, который понес такие убытки, – устало, улыбнувшись, сказал Доминик.
Глаза Этьена заблестели.
– Убытки? Да наоборот, я думаю, что сегодня я приобрел себе сына или зятя, уж как хотите. Разве вы не видели, какими глазами смотрела на вас моя дочь? Вы все-таки одолели ее и могу сказать, что теперь она ваша.
– Я научился никогда не быть уверенным, когда дело касается вашей дочери, – ответил Доминик, однако, восторг и волнение в голосе не оставляли сомнения в его подлинных чувствах.
– А теперь пойдемте назад и организуем рабов. Самое время начинать ремонт, а потом, мой друг, я объясню вам, как я на моих ранчо применяю систему сдачи в наем земельных наделов.
– А? Что это еще такое?
– Это та система, которую вы у себя будете применять после того, как отпустите своих рабов на свободу.
– Похоже, вы, мой друг, получили деревом по голове во время урагана, если всерьез предлагаете мне такие проекты.
– Я предлагаю вам все это для того, чтобы спасти вашу черную душонку от ада, месье, и помочь вам вернуть расположение вашей дочери, да и, кроме того, моя система поможет вам изрядно обогатиться.
Глаза Этьена Шартье засмеялись, сам он весело заулыбался и, взяв, Доминика под руку, сказал:
– В таком случае, капитан Юкс, мои уши в вашем распоряжении.
Глава 19
С помощью Иды и Фабиан Лаура переоборудовала конюшню Шартье в госпиталь для раненых. Экипаж Доминика разобрал поломанные корабли, и дерево с них было отправлено в деревню на Юг острова для восстановления домов, разрушенных во время тайфуна. Всем приходилось работать в день по пятнадцать часов, а иногда и больше.
Постепенно жизнь налаживалась. Этьен оплакал судьбу своего урожая, жалуясь на то, что в следующем году его ждет неминуемое банкротство, так как от продажи табака он получит только треть своих ожидаемых доходов. Тем больше ему хотелось выдать Лауру за Доминика.
– Ну, как же я могу выйти за него, папа? – раздраженно спросила она однажды вечером за ужином. – Он же все свое время проводит на своем корабле, или с топором на строительстве домов.
– Ах, а какой он красивый! – воскликнула Фабиан. Она подмигнула Лауре и, положив ладонь на руку Этьена, продолжила. – Если бы только у тебя были такие могучие мускулы и темная загорелая кожа, клянусь, он заставляет женщин падать в обморок, как только снимает рубашку и забирается на крышу.
– Лично я заставляю женщин падать в обморок совсем по другой причине, – ответил добродушно Шартье, – совсем неважно быть Самсоном, когда ты француз.
– Ах, ну гораздо лучше, когда в человеке и то, и другое вместе! – Фабиан стала энергично обмахивать себя веером из перьев фламинго и восторженно закатила глаза.
Лаура опустила вниз глаза. Не проходило и ночи, чтобы она не думала о Доминике, его сильном теле, его резком волнующем голосе. Он был нужен ей.
Извинившись, девушка вышла в сад. На деревьях, словно драгоценные украшения, расселись длиннохвостые попугаи. Птицы прятали свои головы под крылья, закрываясь от последних лучей заходящего солнца. Когда Лаура спустилась на дорожку, закат стремительно догорал над морем и на землю бережно опустилось покрывало ночи.
На застекленной веранде зажглась спичка. Лаура сразу отступила за дерево, заметив профиль Доминика. Она видела, как мужчина поднес огонек к сигаре, затем бросил спичку в темноту и яркий светлячок сигары, медленно покачиваясь в такт шагам, двинулся по веранде. Внезапно девушка услышала:
– Зайди и посиди со мной, Лаура!
Казалось, его глубокий голос проник сквозь ее поры и нежно коснулся самых чувствительных струн ее сердца. «Как он сумел заметить ее в такой темноте?»
– Хочешь, я зажгу спичку, чтобы тебе было виднее?
Ей не нужна была спичка. Девушка направилась к нему словно загипнотизированная звуком его голоса, поднялась наверх и остановилась прямо возле яркого светлячка его сигары.
– Я очень скучал без тебя, Огонек!
Она облокотилась о перила и постаралась унять дрожь во всем теле. Почему все время в его присутствии она ведет себя как школьница.
– Люди твоего отца теперь сами уже справятся. Мне больше нет смысла тут оставаться.
Она знала это, знала уже несколько дней. Она и сама не хотела уже здесь жить. Ее место в Новом Орлеане… с Домиником.
Лаура снова услышала его голос.
– Я обещал Сент Джону привезти назад домой Иду.
Она поняла, что он хочет уехать… без нее. Это он так прощается с ней.
– Он будет рад увидеть ее, – наконец, сумела сказать девушка, из последних сил стараясь не заплакать.
– Тебя он тоже будет рад видеть.
– Меня?
– Я не уеду с этого острова без тебя.
– Но я думала… я тебя оскорбила, обидела…
Доминик выбросил в темноту свою сигару и повернулся к ней.
– Меня обижали испанцы, меня оскорбляли англичане, мой Огонек этого никогда не сделает.
Лаура почувствовала, как он подошел к ней совсем близко, затем, обняв девушку, он положил ее ладони к себе на грудь. На секунду его дыхание коснулось ее лица, но уже в следующее мгновение она почувствовала, как к ее губам прильнули мужские губы в поцелуе, полном любви и желания.
Девушка едва не потеряла сознание. Она обняла его за плечи, поднявшись на носки, прильнула к нему всем телом трепеща и все сильнее и больше возбуждаясь от его нежных рук.
– Доминик! Любимый мой! Я так по тебе скучала! – Наконец сумела она прошептать, когда он освободил ее губы. Она спрятала лицо у него на груди и, уткнувшись в отворот его куртки, зарыдала.
– Пойдем домой, Лаура, – шептал он, прижавшись губами к ее волосам. – Поехали домой и будь моей женой.
Ей очень хотелось сказать «да» без всяких условий и все же Лаура не смогла перебороть себя.
– Доминик, я не могу представить свою жизнь без тебя, но я не могу ждать и беспокоиться пока ты будешь где-то в своих загадочных поездках.
Он улыбнулся.
– Больше никаких поездок.
Она откинула голову назад, чтобы взглянуть на него и даже в ночной темноте увидела, что его взгляд открытый и прямой. В нем не было ни тени обмана, ни малейшего желания слукавить.
– И больше никакой контрабанды, никакого каперства?
Доминик озорно улыбнулся.
– Если позволишь, я буду время от времени беспокоить англичан, но только под американским флагом, как мой дядюшка Ренато, и только чтобы помочь американцам выиграть эту войну. Больше я не желаю бороздить океан, чтобы добавлять сокровища в свои сундуки, я перевоспитался.
– Тогда… – глаза Лауры радостно сияли, – тогда, мой дорогой капитан Юкс, у меня больше нет оснований и причин отказываться от замужества.
Его лицо просияло, он склонился к девушке и жадно прильнул к ее губам. Где-то в ветвях деревьев что-то ворковали ночные птицы, им вторили многочисленные насекомые, запевшие свою ночную песнь, а с пляжа из отдалений до Лауры доносился ритмичный мерный гул прибоя или это кровь стучала в ее сердце. Сквозь все эти звуки она услышала:
– Обещай, что ты больше никогда не убежишь от меня, Лаура!
– Обещаю.
– Я больше не смогу перенести разлуку с тобой, – Доминик подошел к столу, зажег свечу и поднес ее к лицу любимой девушки, желая посмотреть на него при свете. Ее глаза были похожи на золотые озера, и слезы у нее на щеках сверкали словно алмазы. Свеча задрожала у него в руке, и сердце гулко забилось в груди. – На земле нет никого прекраснее тебя, Лаура, моя королева!