– Ты готова! – кивает ведьма. Она стоит прямо возле меня, хотя, даю руку на отсечение, что еще минуту назад Йорун тут не было. За спиной у нее темным уродливым горбом торчит мешок, который она сразу же передает мне.
Тоже киваю в ответ, хотя старуха меня вовсе и не спрашивала, скорее, подтверждала очевидное, и беру в руки поклажу. К дереву Кары идти всего ничего, и мы довольно-таки скоро оказываемся на месте.
Дерево Кары прекрасно в своем величии и божественном великолепии. Пока колдунья готовит все для ритуала, я подхожу к нему и прижимаю раскрытые ладони к темной шершавой коре, внутренне задаваясь вопросом, как на такое бедной и истощенной почве выросло подобное растение. Откуда в нем столько силы и воли к жизни? Не иначе, как сама богиня любви питает его своей энергией.
К моему глубокому удивлению ладони постепенно наливаются теплом, становятся горячими, как раскаленный котел, кора под ними пульсирует, словно живая. Словно дерево само живое существо. В испуге отдергиваю руки, но они прилипли намертво, будто испачканные сосновой смолой.
Дерево шумит, я слышу, как внутри его ствола бежит сок, чувствую, как глубокие корни впитывают воду из глубин земли, ощущаю, как она наполняет ветви, листья и вливается мощным потоком света в меня. Закусываю губу от боли, стараясь удержаться на ногах. Голова начинает кружиться, и я не подумав, прижимаюсь лбом к дереву. И вместе с потоком силы в меня вливаются воспоминания о тех, кто был тут, просил у Кары помощи, молил о благословении. Яркие фигуры людей, пестрыми бабочками возникают перед внутренним взором.
– Пресветлая Ката, пошли моей дочери хорошего мужа – шепчет Текла.
– Сделай так, чтоб мы всегда были вместе, – повязывает красную ленту на ветку девочка лет двенадцати.
– Мы так хотим ребенка, светлая Каты, благослови нас быть родителями, – плачет молодая женщина, закапывая под корнями небольшую рубашечку для новорожденного.
– Я хочу…
– Я желаю...
– Благослови нас…
– Помоги-и-и-и-и…
Людские голоса сливаются в гул, а затем стихают. Их силуэты осыпаются сухими пожелтевшими листьями и подхваченные ветром разносятся вокруг. Дерево, наконец, отпускает…
Обессилено оседаю на землю и приваливаюсь спиной к стволу. Всецело занята своими делами, Йорун даже и не заметила, что со мной происходило, и я могу незаметно привести мысли в порядок и успокоится. Но разложить все по полочкам в голове не удается. Внезапно стихает ветер, шумевший в кронах, стрекот насекомых, шум воды. Тишина обволакивает все вокруг мягким коконом.
Вскакиваю на ноги и расширенными от ужаса глазами вижу прямо перед собой унандэ. Их настолько много, что невозможно различить, где конец всей этой толпы.
– Нет-нет, – где-то сбоку шепчет испуганно Йорун. – Они слишком рано. Еще ничего не готово. Обожди, Гвен.
Но я понимаю, что это лишнее. Совершенно лишнее…
Я еще успеваю услышать, как охает где-то уже за спиной старуха, а затем делаю шаг навстречу неупокоенным душам.
– Ты пришла…
– Пришла…
– Пришла…
Раздаются тихие голоса, измученные проклятием духов…
Они тянут ко мне свои иссохшие руки, дотрагиваются до ладоней, плечь, проводят костлявыми пальцами по волосам. Мне и жутко до дрожи, и жалко их. Сердце сжимается от боли каждый раз, когда я на миг заглядываю в их пустые страшные глазницы, и вижу в них отголоски прежней жизни, когда они еще были людьми.
Пытаясь охватить взглядом толпу потусторонних сущностей, не сразу понимаю, что они стоят достаточно упорядочено. Даже слишком.
Ближайшие ко мне не отрывают конечности от моего тела, а все последующие берут друг друга за руки, формируя цепочку, или, точнее сказать, сеть.
– Гвен! Что ты делаешь? Опомнись! – яростно восклицает невидимая для меня Йорун. – Ритуал нужно провести по правилам!
Но я не обращаю ни малейшего внимания на ее гневные возгласы. Почему-то мне кажется – я лучше знаю, что нужно делать.
Земля под ногами начинает подрагивать, а в следующую секунду вспышка яркого белого света ослепляет меня. А за ним приходит тьма.
– Гвен!
– Гвен!
– Гвен!
Жалобные крики унандэ разрывают мое сердце, но я не вижу их, не чувствую. Если я сейчас откроюсь, чтобы найти всех неупокоенных, то они в считанные мгновения выжгут дотла мою душу, как та девочка, когда я спасала Ове. Но она была одна, а этих сотни. Что же делать?