— Но, профессор, — попытался что-то сказать еще один мужчина в белом.
— Саша, не лезь, — строго ответил Шабалкин. — Он ее на себе год таскал. Не мешай, мне тут только остановки не хватало.
— А может?
— Еще как, ты не хочешь это проверять. И упаси тебя Асклепий{?}[Бог медицины в древнегреческой и древнеримской мифологиях] попытаться разлучить детей.
— Понял, — сказал мужчина, с уважением посмотрев на Гефеста.
Геф отсоединил ремни, улыбнулся Гвен, аккуратно поднимая ее на руки. Развернувшись, он положил девочку на вторую каталку, которую подкатили мужчины в синем. Разговор он не понял, потому что по-русски не говорил. В этот момент профессор что-то сказал и протянул ему два артефакта, похожие на мини-наушники, показав, что их надо сунуть в ухо. Это оказались переводчики. Протянув один из артефактов Гвен, мальчик сделал, как показывал профессор, и услышал уже понятную речь.
— Прости, Гефест, совсем из головы вылетело, — сказал профессор, видимо, по-русски. — Сейчас мы поедем в то место, где вы будете жить. Две недели на акклиматизацию, потом поговорим о школе и прочем, хорошо?
— Да, профессор.
— Еще, у нас принято обращение «товарищ», учти это, пожалуйста.
— То есть вы — товарищ профессор? — спросила Гвен.
— Да, Гвен, именно так, — улыбнулся профессор Шабалкин. — Ну что, поехали?
Каталку закатили в высокую машину с красными полосами и крестами на борту, усадили рядом и Гефа, после чего напротив него сел профессор и тот мужчина, с которым он разговаривал. Машина мягко двинулась с места, слегка раскачиваясь на рессорах, и поехала куда-то, набирая скорость. Несколько раз откуда-то сверху рыкнула сирена, но и так другие автомобили на дороге явно уступали ряд санитарной машине.
Проскочив весь небольшой город на вполне приличной скорости, машина повернула к комплексу белых зданий. На стене самого высокого из которых ярко выделялся большой красный крест. Повернув еще несколько раз, они остановились около небольшого домика.
— А можно мне в кресло? — тихо попросила немного все-таки нервничающая Гвен.
— Можно, — улыбнулся профессор и попросил мужчину в белом разложить кресло. — Знакомьтесь, кстати, Александр Судовязов, мой коллега-кардиолог.
— Простите, не могу правильно поздороваться и представиться, — смущенно сказала Гвен.
— По этикету положено сделать книксен, — пояснил улыбающийся Геф.
— Я думаю, что переживу, — заметил товарищ Судовязов.
Мальчик пожал руку Александру, представившись, и занялся пересаживанием девочки, которая уже села на каталке под предупреждающий звук артефакта.
— Не вставай резко, — заметил Геф, пересаживая девочку. — Не напрягай сердечко.
— Устала лежать, — немного капризно сказала Гвен. — На ручки хочу.
— Сейчас дойдем и будет тебе «на ручки», — улыбнулся мальчик, пояснив Александру: — Нервничает она, вот и капризничает немножко.
— Ничего себе у вас взаимопонимание, — буркнул Александр, такого раньше не видевший.
— Он мой ангел, — серьезно сказала Гвен, на что Александр удивленно посмотрел на профессора.
— Парень ее возвращал не раз, — пояснил товарищ Шабалкин. — И доверяет девочка ему абсолютно.
— Возвращал? В двенадцать лет? А где были врачи?
— А не было у них врачей, маги, итить их коромыслом об забор. Ты представь только, с фракцией тридцать и никакой помощи даже теоретически, только он. Представил?
Следующую фразу доктора Александра артефакт почему-то не перевел. Она была длинной и, судя по всему, экспрессивной.
— Простите, артефакт не перевел вашу последнюю фразу, — виновато посмотрела на доктора Гвен.
— И правильно, — откликнулся профессор. — Рано вам такие слова изучать. Пойдемте-ка лучше в дом.
Дом был небольшим, но очень удобным и казался даже родным. Три просторные комнаты, большая кухня, уборная, оснащенная странным устройством, и небольшой бассейн с лифтом. Профессор сразу объяснил назначение устройства в уборной, отчего Гвен засияла счастливой улыбкой.
— Смущается она на судно ходить, — пояснил Геф Александру. — В туалет сама пересесть не может, трудно ей, а тут такое счастье.
— Эх, ребята, сколько же вам перенести пришлось, — тихо сказал Александр, отлично представивший себе всю полноту ощущений девочки. — И после этого варвары почему-то мы…
— Давайте, устраивайтесь, — сказал профессор. — Тимофей Ильич, ты где?
— Здесь я, — раздался ворчливый голос, и перед ребятами возник маленький, по пояс примерно, бородатый мужчина в странной одежде{?}[Ну не видели дети-англичане традиционной русской одежды в своей жизни.].
— Знакомьтесь, дети, Тимофей Ильич — домовой, он о вас позаботится. Это не ваши эльфы, к нему надо с уважением. Он вас и покормит, и поможет… Тимофей Ильич, девочка на грани, осторожнее с ней, хорошо? Оставляю их на тебя.
— Не волнуйся, мил человек, все хорошо будет. Дети совсем, а уж столько натерпелись, я уж вижу.
— Благодарю. Так, Гвен, Геф, увидимся завтра, пока отдыхайте.
— Спасибо вам за все!
Когда профессор со своим коллегой ушли, Геф посмотрел на часы и сказал:
— Тимофей Ильич, мне бы Гвен покормить, ей пора уже…
— Сей момент будет, присаживайся, отрок, и отроковице помоги.
Геф усадил Гвен на кресло, проверил канюли, достал стетоскоп и послушал, как бьется ее сердце. Удовлетворившись, он подкатил кресло к столу, на котором начали появляться исходящие паром кушанья. Новая жизнь началась.
========== Часть 18 ==========
Наступившая ночь чуть было не стала последней для обоих. Гвен опять повезло. Повезло, что Геф предполагал что-то подобное, потому привел в рабочее состояние стоявший в красном чехле дефибриллятор, заранее настроив, набрал в шприцы все те медикаменты, которые необходимы при реанимации человека в состоянии клинической смерти… И не спал. Лежал рядом и сторожил, наблюдая за любимой. Она понервничала сегодня, значит, приступ будет.
Геф молился всем богам, чтобы они не дали любимой остановиться, но молитвы были тщетны. Глубокой ночью Гвен как-то очень жалобно всхлипнула и перестала дышать. Мгновенно скатившийся с кровати Геф сразу же задействовал мешок АМБУ, пытаясь «раздышать» любимую, но все усилия были тщетны, через некоторое время он не почувствовал и сердцебиения. Задавив панику, мальчик вводил жидкости, делал закрытый массаж сердца, все то, что необходимо при остановке. После первой серии качков грудной клетки он наложил электроды дефибриллятора и вместе с разрядом даже больше почувствовал, чем увидел пульс. Пока слабый, очень слабый, но он был. Продолжив качать, Геф добился судорожного вздоха. Гвен открыла глаза, увидев любимого и слабо улыбнулась.
— Ты меня опять спас, — почти неслышно прошептала она, и тут же в комнату вбежали врачи дежурной бригады.
— Девочка стабильна! — выкрикнул один, взглянув на Гвен. — Но пульс слабоват.
— Пацана держи! — крикнул другой в то время, как Геф бесконечно долго падал на пол и все не мог упасть.
Мальчика закрыли от девочки, над лежащим телом захлопотали реаниматологи.
— Обморок, — констатировал врач. — Сейчас очнется. Как девочка?
— Стабильна, он ее вытянул. Причем все правильно сделал, не поверишь.
— Чего тут не верить, ему не впервой, если верить Шабалкину. Не думал, что когда-нибудь увижу, как двенадцатилетний пацан вытягивает с того света одиннадцатилетнюю девочку.
— Он мой ангел. Он меня всегда спасает, — едва слышно произнесла Гвен. — Пока он со мной, я не умру.
Очнувшись, Геф попытался подняться и рвануть к Гвен, но резко закружилась голова, и он чуть было не упал во второй раз. Врач поддержал его, помог встать, что-то вколол прямо сквозь одежду, отчего в голове прояснилось.
— Вот что, — сказал один из врачей дежурной бригады. — Клади пацана рядом с девочкой, вешай на нее приборы и иди, а я тут подежурю.
— Но как же?
— Вот так, помнишь, что профессор сказал: их нельзя разлучать.