В домик вбежали, запыхавшись, реаниматологи дежурной бригады. Двое кинулись к девочке, а третий начал опрашивать откровенно паникующего Гефа. Самоконтроль уже разбился на куски, руки дрожали, мальчик накрутил себя до такой степени, что врачу пришлось колоть ему легкий седативный{?}[Успокоительное средство.] препарат.
— Она захныкала и начала повторять, что ей больно в проекции нижней трети живота, пижама в крови. Что с ней? Я не понимаю… Все пальпационные{?}[То, что можно пощупать пальцами.] симптомы отрицательные.
— Успокойся, мы тут, мы ей поможем, ты не можешь знать всего. Ну что там? — спросил врач коллегу, который подошел к ним.
— Вкололи НПВС{?}[Нестероидное противовоспалительное средство, общее название группы, куда входят диклофенак, парацетамол и другие.], все в порядке с ней. У нее же это в первый раз? — спросил он Гефа, на что тот просто кивнул.
— А… Тогда понятно. Ну, коллега, расскажите пацану про менархе{?}[Первая менструация.], — улыбнулся доктор.
— Вы хотите сказать, что у нее… менструация? — удивленно спросил Геф. — Я читал, но почему так обильно и больно?
— Ты же про здоровых читал, парень, а у нее вот так. Так что недельку поживет на НПВС{?}[Нестероидное противовоспалительное средство, общее название группы, куда входят диклофенак, парацетамол и другие.], хотя тут по-разному может быть. Дисменорея{?}[Дисменорея — циклический патологический процесс, при котором в дни менструации появляются выраженные боли внизу живота.] — такая штука… Завтра придет коллега из гинекологии и все расскажет, хорошо? А пока переодень ее и ложитесь спать. Да, и не пугайся красной окраски мочи, если на судно пойдет — в этом нет ничего страшного.
Переодев уже засыпающую девочку, в соответствии с прочитанным, мальчик лег и обнял ее. Все-таки он знал об этом процессе только теоретически, из книг, а встретившись с практикой, запаниковал. «Это никуда не годится», — подумал Геф. Ему предстояло еще пять долгих дней прислушиваться к Гвен, физиологически ставшей девушкой в эту ночь, вытирать слезы, гасить приступ, вовремя снимать боль… Иногда и переодевать. Поначалу вид крови несколько пугал, но потом мальчик привык.
Когда все прошло, настроение улучшилось, Гвен стало стыдно за то, как она себя вела.
— Геф, прости…
— Котенок ты мой, — ласково прошептал он ей в ушко. — Я тебя люблю всю такой, как ты есть. Неважно, что происходит, на мою любовь это не влияет. А капризничать и плакать, когда больно — это в порядке вещей. Давай лучше повторим русские спряжения?
— Давай, — обрадовалась Гвен смене темы.
Первый опыт надолго остался в памяти, и спустя много лет Геф даже смеялся над этой историей. В дальнейшем он уже знал, с чем имеет дело, и не нервничал, но вот тогда, тогда ему было совсем не до смеха. Через несколько месяцев, в период весеннего ухудшения состояния, менструации исчезли, как не было их. Гвен это взволновало не на шутку, но ей объяснили все про аменорею{?}[Отсутствие менструаций, патологическое состояние, которое часто проявляется при тяжелой СН], поэтому она решила не волноваться. Геф же не волнуется.
***
— Что скажете, мистер и миссис Грейнджер?
— А что сказать, мы врачи. Там, у вас, больницы есть, врачебный долг один на всех. Поедем, конечно, сын-то у нас один, именно ради него мы и живем. Как с визами?
— Все хорошо с визами будет. Как думаете, Дурсли тоже согласятся?
— А вот Дурсли сильно вряд ли. Они, конечно, девочку любят, но…
Это самое «но»… Дадли Петунье и Вернону был все-таки ближе. А Гвен… Они давно готовы были к тому, что девочка однажды исчезнет из их жизни, став блеклой фотографией на памятнике, как стала ее мать. Да, она была жива, и Дурсли искренне любили ее, но… У них была своя жизнь. Поэтому их ответ был вполне логичен.
— Нет, мы не поедем. Будем приезжать к ним летом, а жить все-таки здесь. Здесь у нас фирма, Дадличек, вся жизнь. Гвен простит, она бы все равно однажды ушла из дома…
Так бывает, что, выбирая между жизнью и комфортом, выбирают комфорт. И рушатся семьи, уходят из семьи взрослые дяди и тети, а кое-где просто сдают больных детей в общежития и хосписы, посещая их время от времени по выходным и праздникам. Так бывает, люди разные. И Гвен придется с этим смириться или же вернуться…
========== Часть 21 ==========
«Дорогой сынок. Мистер Шабалкин говорил с нами, мы решили переехать в СССР. Во-первых, чтобы поддержать Гвен и тебя, во-вторых… Впрочем, об этом позднее. Сейчас мы распродаем нашу долю в клинике и собираем документы для выезда. Советские визы нам твердо обещали в самое ближайшее время. Так что надеемся максимум через полгода воссоединиться с вами. Теперь о том, что «во-вторых». Тебе надо подготовить свою девочку. Дурсли согласны приезжать летом, но не согласны переезжать, вплоть до… Пойми их, у них своя жизнь, они не хотят ее менять. Ну ты сам все понимаешь, ты у нас умный. Держись, держи Гвен, вы сильные, вы сможете. С любовью, мама и папа».
Гвен смотрела, как Геф читает письмо. Вот он нетерпеливо развернул его, начал читать, улыбнулся, нахмурился… Потом его плечи опустились, и мальчик виновато глянул в сторону девушки. Сложив письмо, Геф подошел к креслу, в котором сидела Гвен, подвез кресло к дивану, поднял девушку и устроил ее у себя на руках. Помолчал, обнял покрепче…
— Любимая, обещай не плакать, — тихо попросил он.
— Папа и мама отказались переезжать, да? — немного жалобно спросила все уже понявшая девушка.
— Да, котенок, — вздохнул Геф. — Мои переедут через полгода где-то, а твои…
— Не расстраивайся, любимый, — сказала Гвен. — У мамы и папы есть Дадлик, да и похоронили они меня уже не раз на самом деле. У них своя жизнь, Дадли, им там хорошо. Они же не виноваты, что мне тут лучше… — она немного помолчала. — Будем встречаться на каникулах.
Девушка улыбнулась, хотя ее, конечно царапнуло острым коготком по душе, что выбрали не ее, но тут уже ничего не поделаешь. Ведь если подумать, то родные, биологические, так сказать, родители тоже выбрали не ее, а какую-то войну. У нее есть человек, который всегда, что бы ни случилось, выберет ее. Вот он, держит ее в руках и волнуется. Геф… Столько раз ее спасавший, поседевший от этого… И всегда-всегда выбиравший ее. Так чего плакать? Она и так счастлива.
— Я не буду расстраиваться, — прошептала Гвен. — У меня все равно есть моя жизнь и моя семья. Ты моя семья, и я люблю тебя. Только…
— Что, маленькая? — спросил Геф.
— Как ты думаешь, твои родители… Они как ко мне будут?
— Они очень беспокоились о тебе в письме. Я думаю, они тебя будут любить, потому что ты самая лучшая на свете.
— Это ты самый лучший, и не спорь со мной, — заявила девушка. — Пойдем гулять?
— Пойдем, котенок, — поцеловал ее Геф.
Красивый парк принял в себя эту пару. Редкие прохожие с улыбкой смотрели на то, как подросток толкал коляску с девочкой. Она улыбалась в ответ радостной, сияющей улыбкой. Многие знали этих детей, многие уважали их за силу духа и стремление жить. Правда, немногие знали, что видят перед собой сложившуюся навсегда семью.
— Мороженого хочу… — прошептала девочка.
— Ну, нормально, — весело сказал Геф, поворачивая в сторону гастронома. — Минус двадцать, будем греться мороженым.
Девочка радостно рассмеялась. Ей очень нравилось жить здесь, говорить, хоть и с акцентом, но говорить с людьми, которые ничуть не считали ее калекой, читать книги, смотреть фильмы. Волшебные, яркие, добрые до слез фильмы. Гвен была счастлива в этом городе. Теперь ее дом был тут.
***
Полгода прошло как-то очень быстро, закончилась зима, промелькнула весна, ребята уже достаточно хорошо говорили по-русски, наступало лето. Занятия прервались на три месяца. Школьные занятия, но не занятия русским языком. Лена по-прежнему приходила к ним, она стала фактически членом семьи.