Татьяна осталась одна. Пару минут она сидела, не шевелясь, а потом упала на диван и разрыдалась.
Ближе к вечеру Татьяна решила выйти пройтись. Оделась, бросила взгляд в зеркало. Выглядела она неважно. Ну и пусть. Не на свидание, чай, собралась. Она бродила по улицам просто так, без цели. Мимо проходили люди, проезжали машины, она не видела их. Нет, конечно, она замечала, что мимо кто-то проходит или что-то проезжает, но ничего конкретного, смазанные лица, неясные силуэты. Она не заметила, как оказалась в парке. Они любили ходить сюда с Сашкой. На глаза снова навернулись слезы. Татьяна с трудом сдержала их.
– Извините, леди, вы не подскажите, который час? – К ней подошел молодой парень.
Она пожала плечами и пошагала дальше, часов у нее не было, а телефон остался лежать на тумбочке в прихожей. Глубоко погрузившись в свои мысли, она не заметила, что парень был нетрезв и что чуть дальше стояло еще несколько таких же молодых людей. Тот, который спрашивал время, что-то втолковывал остальным, поглядывая на Татьяну и жестикулируя. Те заржали, выслушав его, и уверенно направились следом за ней. Этого Татьяна тоже не видела. Они догнали ее почти в конце аллеи.
– Извините, мадам, позвольте составить вам компанию, а то одна, в таком месте, да и темно уже совсем.
Татьяна недоумевающе уставилась все на того же молодого человека. Она нехотя возвращалась из своих воспоминаний, в которых они с Сашкой первый раз поехали на море.
– Ну так как насчет интересной компании? А? – Он глуповато захихикал, оглядывая ее с головы до ног. Татьяна глянула на него, заметила остальных, которые подошли вплотную, и ей стало страшно…
…Макс не торопясь шел по тому самому парку, где его нашли. Выйдя из больницы, он еще раз вспомнил все, что с ним приключилось, тщательно прокручивая каждый эпизод. Любопытного было много. С мыслью, что все приключения есть плод его больного воображения, он расстался еще в больнице. Может, он и мог, заработавшись, галлюцинировать, но чтобы его галлюцинации передались доброй половине сотрудников одной из городских больниц – это точно нереально. Он остановился, аккуратно потрогав сквозь рубашку правую сторону груди, где теперь навсегда останется шрам.
– Это ничего, – пробормотал он, – шрамы – украшение джигита! – и зашагал дальше. Его влекла в этот парк крайняя степень любопытства, та, что толкает полуголодных людей совершать великие открытия и называется жаждой знаний. Макс специально выбрался сюда попозже, когда уже почти стемнело, чтобы меньше было гуляющих и он бы мог спокойно подумать и осмотреть то место, куда его выбросило после стычки с зубасто-когтистой тварью. Вдруг он замер, прислушиваясь. Да! Точно. Ему не почудилось. Где-то кричала женщина. Прежде чем Макс успел что-либо сообразить по этому поводу, ноги уже несли его в том направлении, откуда слышались крики. Он остановился на мгновение посреди аллеи в некотором раздумье, потому что крики вдруг прекратились. Но почти сразу он услышал сдавленные стоны в стороне, за обширным кустарником, и бросился туда. Предчувствие его не подвело. На земле копошилось несколько тел. Шестеро парней пытались удержать упорно отбивавшуюся от них женщину.
– Эй, алло! – громко, но спокойно сказал Макс. – Помощь не нужна?
Его услышали и мигом обернулись.
– А пошел ты! – Перекошенное озверелое лицо брызнуло слюной.
– Вот я и иду, – так же спокойно сказал он и сделал шаг вперед. «И почему я так спокоен?» – успел подумать он…
…«Слава тебе, Отец-Вседержитель, я успел! – подумал Гредислав, соскочив с коня и намеренно спокойной походкой шагая к группке людей у старого раскидистого дуба. – Все-таки везунчик ты, Гредислав, сын хромого кузнеца и лекарки», – думал он.
– Эй, почтенные, помощь не нужна? – спокойно обратился он к бородатым грязным мужикам, застывшим при его появлении. Сейчас застывшим, а еще несколько мгновений назад усердно копошившимся в траве и пытавшимся прижать к земле молодую девушку, которая была не кто иная, как дочь наместника Великого князя в Заозерном крае. Что с того, что дева была своенравна и взбалмошна? Что с того, что за ней глядело с добрый десяток всяких нянек, из-под носа которых она и удрала сегодня ночью? Что с того, что он, командир сотни белогривых всадников из личной охраны самого наместника, не должен лично гоняться за обезумевшими молодыми девами по окрестным лесам? Что с того? Ведь если с этой дурехой что случится, кто поручится, что не полетят повинные и неповинные головы направо и налево, как листва с деревьев. Крут был нравом наместник. Крут. Вот и разослал Гредислав еще засветло две дюжины самых опытных белогривых в разных направлениях искать непутевую дочь наместника. Да и сам рванул отыскивать сбежавшую. Слава тебе, Отец-Вседержитель, успел!