— Экскуро!
Пеленки очистились, и Андрей погладил зонтик. Не зря с внуками играл — заклинания выскакивали в памяти совершенно без проблем. Но наводить палочку на Гарри пока поостерегся — все-таки живой человечек, боязно. Просто обтер его и снова очистил ткань, а потом еще подсушил и завернул, несмотря на слабый протест. И задумался. Пеленки для годовалого — это показалось ему немного странным. Хотя, разве что на время сна…
«Нет, так нельзя — решил он. — Пока осмотрюсь, пока соображу, что тут к чему — не с ребенком на руках же! В конце концов, у Дурслей Гарри успешно выжил в каноне, а если это не канон, то что помешает забрать его через несколько дней — когда сориентируюсь? А пока придется отдавать».
«Да-а, соображалка-то у меня неважно работает, оказывается. Как бы повел себя в таком случае Хагрид? Аппарировал в Хогвартс, конечно. Но получится ли это у меня?» Он снова задумался о появлении Хагрида на острове, когда тот забирал Поттера. Может быть, это был портал — ведь иначе зачем ему лодка, поезд и все прочее?
Бедняга Гарри тихонько всхлипывал у него за пазухой — плакать у ребенка снова не было сил. Жажда мучила все сильнее, Агуаменти Андрей, конечно, помнил, но во что налить? А перед глазами, стоило ему попытаться сосредоточиться и представить «собственную» хижину, почему-то упорно вставала «Белая виверна» — паб, из которого умопомрачительно вкусно пахло жареным мясом.
«Плевать, простая вода, поди, тоже должна найтись», — решил Андрей, прижал к себе Гарри и взмахнул кретинским зонтиком:
— Аппарейт!
Наизнанку его не вывернуло, чему он сильно удивился — ощущения были, словно именно так и произошло. Гарри был бледен и молчал. Видимо, тоже приложило. Но есть хотелось все равно. И пить. Андрей виновато вздохнул и распахнул дверь…
Ароматы еды были такими, что он почувствовал, как сводит желудок, а потому протопал сразу к стойке и опустил руку в карман, доставая оттуда пару серебристых монеток.
— Воды и чего тут у вас пахнет, — заявил он.
— Шесть сиклей.
Но воды ему налили и протянули полный стакан. Андрей понюхал, отпил пару глотков и дал Гарри, который вцепился в питье обеими ручонками и едва не захлебнулся. А главное, чуть не откинул копну волос, которыми Ломоносов замаскировал его шрам.
— Запиши на мой счет, — не моргнув, заявил Андрей, весомо опираясь на столешницу.
Хозяин заведения, а может, бармен, что-то прошипел, странно на них поглядывая.
— Ась? — ласково поинтересовался Андрей. — Не расслышал я чой-то…
— Да на! — перед ним брякнули миску явно со второсортным мясом же, от которого просто несло специями.
— А на бошку тебе это не надеть? Этот баран сколько дней назад умер?
Бармен побелел.
— А если я скажу, что ты меня травишь? — продолжил Андрей.
— Да провались ты! — рявкнул трактирщик. — Всегда жрал чо дают и деньги зажимал. Знаешь, сколько ты должен?
— Освежи мне память. И себе заодно. Сколько ты мне должен, чтоб я не заложил твой маленький тухленький бизнес, — Хагридов кулак на стойке с хрустом сжался.
— Ты это… не серчай. Счас отдашь мальца, разбогатеешь.
— Что сделаю? Куда отдам?
— Так эта… ты разве его не того? По делу же принес? — бармен, кажется, по красноречию не особо далеко ушел от канонного Хагрида. Да и по мышлению тоже.
— И где нынче дела лучше «того»? — спросил Андрей. Им нужна была кормилица, хотя бы на пару раз. Вот только как с того можно разбогатеть, ведь наоборот должно быть?
Он насторожился, уже подозревая кое-что, но спрашивать благоразумно не стал, вместо этого пообещав:
— Хорошо подскажешь, зайду на обратном пути.
— Так у Морибанда, как обычно. Только он не пускает, кого не ждет. Ща пацана пошлю, — бармен ради денег готов был расстараться.
Когда Андрей доел мясо, а Гарри — какое-то сладенькое пюре, после чего опять крепко уснул, вернулся посыльный с запиской. Хагрида с ребенком ждали.
Как только он не разнес к чертям это местечко, Андрюха не знал. Пудовые кулаки лесника сжимались, готовые перемолоть все до косточки тем, кто решил, что он принес годовалого ребенка на продажу. «На ритуал уже не подойдет», — вспомнил он и скрипнул зубами. Как только на месте не убил… Но Хагрид-настоящий такого явно не практиковал: то-то ему там сильно удивились.
«Ох и спалился же я… — он захлопнул за собой дверь так, что она развалилась на две половины, и ушел, не оглядываясь, крепко держа Гарри одной рукой и все еще сжимая и разжимая кулак — это вроде помогало не сорваться. — Ладно хоть Гарри никто не признал. И теперь надо будет это как-то объяснять. Хотя — кому?»