Диана наморщила аккуратный носик, резко повернулась и, топая босыми пятками, бросилась к своей одежде, разбросанной вокруг кровати.
Пол поморщился. Сейчас начнется истерика. Но он был готов к такому обороту событий. Диана была далеко не первым и даже не сотым «малышом», которого он выставлял из квартиры. Mi vida, mis reglas, как говорят испанцы. Это его жилье, его мир. Правила здесь устанавливал только он и никто другой.
— Я корова, значит! — Девушка взорвалась серией визгливых криков: — А ты сам-то кто? Козел! Кобель!
— Тебе же понравилось, малыш, — негромко заметил Пол.
Он сознательно подливал масло в огонь. Так проще расставаться. Гарантированно не будет никаких «Оставь телефончик», «Когда мы встретимся снова?», «Я заеду после работы?» и прочих тягучих диалогов, заранее обреченных на неудачу.
— Понравилось?! — завизжала Диана, прижимая к груди джинсы, кофточку и туфли. — Да я оргазм имитировала, понял?
— Это сделать легко, — заявил Пол. — Ты попробуй имитировать эрекцию пять раз за ночь. Так что — понравилось.
— Ах ты!.. — Она кивнула на нижнюю часть Пола, который по-прежнему стоял обнаженным. — Да что тут может нравиться?! Этот стручок?
— Значит, ты была со мной из-за денег, — с наслаждением уточнил Пол и зевнул. — Как проститутка, да?
Диана задохнулась от бешенства и бросилась к дверям, на ходу натягивая кофточку. Джинсы и туфли она все еще держала в руках.
— Урод! — бросила барышня на ходу и завозилась с замком.
Пол подошел, молча отодвинул девушку, не без сожаления бросил быстрый взгляд на ее крепкие ягодицы и легко отомкнул блестящий замок. Он протянул руку, достал с полки рядом с дверью несколько пятитысячных купюр и вложил их в одну из туфель, которые Диана прижимала к груди.
— Это тебе в утешение, малыш. Не грусти, купи себе что-нибудь.
Девушка несколько мгновений переводила взгляд с лица Пола на деньги и обратно. Наконец она приняла решение, задавленно пискнула и выскочила из квартиры.
Пол запер дверь и усмехнулся. За те несколько лет, что он жил здесь, только две девушки не взяли у него деньги.
Всего две.
Задребезжал телефон на стойке бара — пришло сообщение. Пол не спеша прошлепал через комнату, посмотрел на экран и поморщился. Сообщение было от Семеныча. Так звали отцовского помощника, телохранителя, референта и, в общем-то, по сути, делового партнера. Для Пола Семеныч был кем-то вроде няньки, наставника и друга.
В детстве. А оно давно кончилось.
Пол Смолл, в миру Павел Андреевич Мальцев, двадцать семь лет, холост, не был, не состоял, не привлекался, действительно уже больше трех лет жил в стосорокаметровой квартире-студии на семьдесят седьмом этаже башни «Око» Москва-Сити. Элитное жилье за тридцать семь миллионов рублей он приобрел, когда интернет-канал «Хайполовка» вышел на рубеж в десять миллионов подписчиков. Тогда Пол в один день порвал все отношения с отцом и съехал из его особняка возле деревни Борки по Рублево-Успенскому шоссе.
Конечно, пришлось немного залезть в долги. Пол параллельно покупал мотоцикл и участок на море. Старый друг и верный компаньон Мишель убеждал его в том, что не стоит торопиться, нужно положить заработанные миллионы на счет в Швейцарии, как поступил он сам, но Пол не любил долгоиграющих проектов. Он хотел все и сразу.
Отец по своим каналам узнал об успехах сына и прислал Семеныча с предложением помочь чем угодно — деньгами, связями, людьми, помещениями, но Пол, как обычно, гордо отказался. Он не хотел иметь никаких дел с этим человеком.
Никогда.
Семеныч, седой мужчина шестидесяти лет, услышал резкие слова отказа, вздохнул, развел большими красными руками и проговорил:
— Ты, Паша, не горячился бы. Не пацан уже. Это же все-таки отец.
Пол посмотрел в знакомое с детства лицо Семеныча, покачал головой и заявил:
— Он мне больше не отец. Я еще пацан. Как вы там любите говорить? Молодость учится на своих ошибках? Вот я и хочу так. Лоб расшибу, но ни копейки не возьму. Так ему и передай.
Семеныч повздыхал, поохал и начал показывать ему старые фотографии на планшете. Маленький Павлик с папой гуляет по Ницце. Ветер треплет светлые волосы отца и воротник матросской курточки сына.
— Это мама фотографировала, — сказал Пол.
Семеныч все понял, встал и попрощался.
С тех пор прошло три года. Отец больше не выходил на связь. Видимо, понял, что это бесполезно.
Пол тоже не вспоминал о нем, но не забывал о Джессике. Стоило только в голове возникнуть этому имени, как перед глазами сразу возникало шоколадное лицо, черные кудри, точеные скулы, высокая грудь.