— Вам назначено?
— Да-да, назначено, открывайте! — нетерпеливо сказал Лобстер.
Охранник, однако, дверь не открыл, связался с начальством по селектору.
— Татьяна Борисовна, к вам какой-то пацан рвется, говорит — назначено.
— Что еще за пацан?
— Лохматый такой. Не пускать?
— Лохматый? Почему не пускать? Впусти.
Охранник нажал на кнопку под столом, дверь с писком отворилась. Лобстер поднялся по ступенькам широкой лестницы к посту охраны.
— Пока откроете, вымокнешь, замерзнешь и умрешь тут у вас под дверью! — сказал он недовольно. — Куда?
— Сюда. — Охранник кивком головы указал на дверь директрисы.
Лобстер пригладил ладонью непослушные волосы, надавил на дверную ручку.
— Привет, мам!
«Мам? — удивился охранник. — Надо же, к Ипатьевой сын пожаловал! Прокол. С другой стороны — откуда я знал? Ну и видок!» — Охранник на своем веку повидал немало «мажорных» сынков и дочек. Были среди них и подонки, и хамы, и наркоманы, но чтоб так одеваться?! Впрочем, это не его дело…
— Не может быть! — засмеялась мать, поднимаясь из-за стола. — А я думала, почему дождь с утра? Теперь понятно — сын пришел. — Она крепко обняла его, поцеловала, отерла с щеки след от помады. Отстранилась, оглядывая. — Олежек, у тебя сзади все джинсы грязные.
— Ну и что? — Лобстер опустился в кресло.
— Как — что? Неприлично так по улицам ходить. Грудь голая, пуговица на рубашке оторвалась. — Татьяна Борисовна укоризненно покачала головой. — Заболеть хочешь? Вон какая холодина на улице!
— Закаляюсь, — усмехнулся Лобстер. — Вода в речках замерзнет, в проруби нырять буду.
— Тебе только в проруби нырять! Забыл, как ангиной болел? Потом на сердце осложнение было!
— Забыл, — честно признался Лобстер.
— Ты выкинь эту дурь из головы! Почему не заходишь?
— Видишь, зашел.
— В институте был?
— Мам, можно твоим принтером воспользоваться? Пару бумажек?
— Печатай. Ты когда в институт пойдешь? Смотри, будешь потом локти кусать! Все твои одноклассники уже позаканчивали, устроились хорошо.
Лобстер подошел к компьютеру, пальцы забегали по клавишам. Программу для печати он загрузил по сети еще прошлой ночью, теперь оставалось ее только запустить. Он нажал на кнопку, торопливо сунул в лоток бумажку салатного цвета. Загорелись зеленые лампочки — принтер к печати готов. Лобстер стукнул указательным пальцем по клавише «Enter».
Принтер тихонько зашумел. Лобстер подхватил вылезший листочек, повернул его другой стороной, снова сунул в лоток.
— Ты всю жизнь собираешься в свои компьютерные игрушки играть? — продолжила Татьяна Борисовна. — Пора бы уже поумнеть!
— Я уже поумнел. — Лобстер оглянулся, быстро сунул отпечатанный листок в карман куртки.
— Что ты там печатаешь?
— Сейчас. — Лобстер снова нажал на «Enter». — Сейчас-сейчас.
Принтер снова зашумел. Лобстер взял вылезший из принтера лист, подошел к столу матери, протянул.
— Спам — письма, которые отсылаются не конкретному человеку, а сразу куче людей и имеют рекламное содержание. Также в чатах, когда присутствующий пишет одно и то же много раз, — прочитала мать. — Что это такое?
— Мы с парнями решили словарик для хакеров издать. Очень полезная вещь, между прочим. Вот, например, что такое «забомбить»?
Мать неопределенно пожала плечами.
— Забомбить — сделать ошибку в сервере, которая через некоторое время приведет к зависанию системы или сайта. Поняла?
— Занимаешься какой-то ерундой! — сердито произнесла мать.
— Ну не скажи, ма! — покачал головой Лобстер. — Я вот тебя попрошу «кинуть мне на мыло», а ты и не знаешь, что это такое.
— Как раз что такое «мыло», я знаю, — с вызовом произнесла Татьяна Борисовна. — Электронная почта, правильно?
— Ну так ты у меня совсем продвинутая женщина! — Лобстер приобнял мать за плечи, чмокнул в щеку. — Все, я побежал.
— Куда побежал? — встрепенулась Татьяна Борисовна. — А обедать? Съездили бы в хороший ресторан.
— Некогда мне по ресторанам. Работы — во! — Лобстер провел ребром ладони по шее, вынул из принтера бумагу, сунул ее в пакет, направился к двери. — Скоро разбогатею, буду тебя на «чероки» катать.
— Свежо придание.
— Привет шоферу. Пока!
— Шарфик надевай и пуговицу пришей! — крикнула ему вдогонку Татьяна Борисовна.
Хлопнула дверь.
«У других дети как дети, а мой… Хакер выискался!» — подумала Татьяна Борисовна.
Лобстер вышел из офиса, глянул на камеру наружного наблюдения над дверью, торопливо зашагал по тротуару. Отойдя метров на пятьдесят, остановился, огляделся по сторонам. Сунул руку в карман, достал бумажку, стал внимательно рассматривать ее на свет. Он боялся, что не выйдет сеточка — все-таки очень мелкая печать, — но сеточка получилась очень даже натурально. «Классный у матери принтер», — подумал Лобстер, пряча бумажку назад в карман.
Это было свидетельство, которое сделал он сам, из бабушкиного. Свидетельство о смерти Швецова Виталия Всеволодовича.
Дорога, ведущая к воротам кладбища, утопала в грязи. Чуть поодаль от кладбищенского забора был вырыт огромный котлован, из которого торчали каркасы будущих железобетонных опор. Из котлована доносился грохот и рев, он то и дело освещался вспышками от сварочных работ. Одни самосвалы съезжали с дороги в котлован по грунтовке, другие, груженные землей, надсадно урча, выбирались наверх. Самосвалов было так много, что они выстроились в длинную колонну.
В эту колонну, движущуюся в сторону кладбища, затесалась «восьмерка». В ней сидел Лобстер и поглядывал в окно на копошащихся на дне котлована людей. Вид у него был несколько испуганный.
— Во дают, а! — покачал головой водитель. — Называется: мы не будем ждать милости от природы.
— А побыстрее нельзя? — попросил Лобстер.
— Да куда ж я тут? — пожал плечами водитель. — Дорога узкая, навстречу колонна идет. Если на обочину съедешь — утонешь к чертям. Зажали со всех сторон, как девку.
— Тогда я лучше сам. — Лобстер приоткрыл дверцу машины.
— Куда ты? Грязно там. Сиди, доедем уже скоро. Здесь мне все равно не развернуться, — попытался остановить его водитель.
— Нет-нет, я сам! — решительно сказал Лобстер.
— Ну, как хочешь, — пожал плечами водитель.
Лобстер выбрался из машины, зашагал по грязи среди громко урчащих самосвалов. Ноги мгновенно промокли.
На крыльце кладбищенской конторы стояла дородная женщина в кожаной куртке. Она щелкала семечки и поглядывала на ревущий, грохочущий и лязгающий котлован.
— Здрасте, — кивнул ей Лобстер. — Мне бы начальницу. Отца забрать надо.
Женщина смерила его оценивающим взглядом. Усмехнулась про себя — ноги Лобстера по щиколотку были покрыты густым слоем блестящей грязи.
— Пойдем, мальчик.
Они вошли в контору. Женщина села за большой канцелярский стол, нацепила на нос очки.
— Бумаги давай!
Лобстер вынул из рюкзака пластиковую папку, протянул ее женщине. Начальница стала изучать документы.
— Сносят, значит, вас? — спросил Лобстер, глядя в мутное окно.
— Сносят-сносят, — недовольно произнесла женщина. — Покойники, они никому не нужны. Родственники тоже не торопятся.
— Почему? В бумажке было написано — месяц.
— Месяц! Строителям-то что! Пройдутся бульдозером по могилам — и вся недолга! Паспорт твой можно посмотреть?
Лобстер протянул начальнице паспорт.
— А фамилия-то у тебя другая.
— Ну и что. Там доверенность в документах есть. Все в порядке.
— Вижу. Разошлись, что ли, с матерью?
— Разошлись, — вздохнул Лобстер.
— А ты — молодец, — неожиданно сказала начальница, — не забыл отца.
— Что, многие забыли? — спросил Лобстер.
— Одни поумирали, другие уехали. Вот и некому. — Женщина открыла большую тетрадь и стала в нее что-то записывать. — Мужиков я тебе дам. Выкопать. Ты уж их не обижай, подкинь на пару бутылок. А то как закопать, так деньгами швыряются, а тут — жаба душит. Мужики мои, между прочим, не обязаны! Бирку с номером возьми, а то пораскопали все — не найдешь. Пятый ряд направо от дороги.