- Товарищ маршал, я в восьмидесятые ездил в ВИСХОМ, что на Дмитровском шоссе, там никаких букв не было.
- Нет, РНИИ расположен на Онежской улице. Там сейчас эти буквы.
- На Онежской я не был.
- А я в Москве был считанные разы и то большей частью проездом, - ответил Ахмеров, пытаясь перевести разговор с воспоминаний на какую-нибудь другую, более полезную тему, - даже в ВИСХОМЕ не пришлось. Товарищ Ворошилов, у меня тут бунт на корабле назревает. Майор Сергеев, герой Халхин-Гола, просит его ещё раз освидетельствовать на предмет – была у него контузия или нет, обещает до самого Сталина дойти. Говорит врачи подошли чисто формально, и никто не хочет брать на себя ответственность, а он абсолютно здоров. Может, повлияем на врачебную комиссию. Они, видишь ли, говорят, что он может летать только на самолётах со скоростью не более 200 километров в час. Как будто нагрузки на организм пилота зависят от скорости, - сказал Ахмеров и одновременно подумал, что всё это похоже на пародию сцены из фильма «Небесный тихоход».
- А от чего же зависят нагрузки? – поинтересовался Сталин, внимательно слушавший беседу Левицкого и Ахмерова с Ворошиловым.
- Нагрузки на любое тело, в том числе и на тело пилота зависят от ускорений, возникающих при изменении скорости и направлении движения. На учебно-тренировочном УТ-2, скорость которого не превышает 250 км/час, можно ощутить перегрузки больше, чем на истребителе со скоростью 500 км/час. И, потом, средняя эволютивная скорость нынешних истребителей не превышает 250-300 км/час. На скоростях близких к 500 км/час они только догоняют, либо убегают. Недаром, самолёты истребители Северо-Американских соединённых штатов имеют буквенно-цифровое обозначение с буквой Пи (персьют-преследователь). Например, П-40.
- Клим, скажи врачам, пусть обследуют ещё раз, скажи – это крестник, нет племянник Сталина. Пусть разрешат. Всех вопросов не решить. То, зачем, мы приходили, мы получили, - Сталин, шутя, указал на стол, уставленный полупустыми тарелками, - надо и честь знать. Пусть хозяева спокойно поработают. Тем более заданий мы им надавали много. До свидания, товарищи.