Подъезжая к НАТИ, Ахмеров думал по поводу «места в стендовом зале», вспоминал свою работу в ГСКБ по машинам для хлопководства, где 50% времени было проведено именно в стендовом зале. Но он и подумать не мог, что всё будет так похоже. Сопровождаемые начальником отдела исследования НАТИ, Ахмеров и Иванов пересекли внутренний двор организации и подошли к зданию очень похожему на корпус стендового зала родного для Ахмерова отдела исследования ГСКБ. Только большие двустворчатые ворота в НАТИ были покрашены в зелёный цвет, а ворота в ГСКБ – в голубенький цвет хлопкоуборочных машин. Войдя в калитку ворот, Ахмеров обнаружил ещё одно различие, кран-укосина в ГСКБ стоял слева при входе, а в НАТИ – справа. А всё остальное было почти одинаково: заточной станок (обычно называемый – наждак), ряд больших верстаков с тисками и разметочными плитами, на другой стороне дальше по ходу – вертикально-сверлильный станок. И много, много стендов с элементами конструкций различных машин, некоторые совешенно футуристического вида. Прямо перед входом, напротив ворот стояли автомобиль ГАЗ-АА и танкетка Т-27. Рядом с машинами стояла группа людей, трое из них были в рабочих халатах синего цвета, двое в форме военнослужащих войск НКВД. При появлении начальства трое в халатах спешно погасили свои цигарки, спрятали их в своих карманах и изобразили что-то похожее на строй. Военные стояли вдвоём вдоль танкетки и старший из них с полоской ефрейтора на петлице негромко скомандовал «смирно». Начальник отдела представил своих сотрудников, правда выглядели они не как лучшие специалисты, а как пойманые в «курилке» случайно задержавшиеся там, те кому делать нечего:
- Флавицкий, Ричард Георгиевич – старший техник;
- Курдин, Ярослав Иванович – механик;
- Балаянц, Владимир Анатольевич – ведущий конструктор.
Они лучшие работники отдела, участвовали в своё время в разработке Т-27 и поэтому знают, как всё устроено. Кроме того, каждый из них достаточно квалифицированый слесарь. Руками тоже работать умеют.
Поздоровавшись с гражданской частью персонала, подполковник перешёл к военным.
- Здравствуйте, товарищи!
- Здраст!
«Опять этот здраст», - подумал Ахмеров.
- Ефрейтор Седых, Николай Романович.
- Красноармеец Фролов, Александр Арнольдович.
- Подполковник Ахмеров, Фарид Алимжанович. Можно и так и так, кому как легче. Я, буквально, три месяца назад был гражданским пенсионером, поэтому если кто-то обратится по гражданскому, я не в обиде.
Закончив знакомства, начальство НАТИ удалилось. Подполковник собрал всю свою группу поближе к верстаку стоящему у окна и развернул перед «коллегами» рисунки и эскизы того, что он хотел получить от скрешивания ГАЗа и Т-27. Кроме того, он устно объяснил, почему как объект переделки выбрал танкетку. Все согласились, что как бронемашина, танкетка потеряла свою боевую ценность, как учебная машина – тоже не годится. Как на такой машине готовить экипажи средних, даже лёгких танков – непонятно. А их в Красной Армии числится две с половиной тысячи. Если года за два успеть переоборудовать хотя бы тысячи полторы, а то и две, РККА получит возможность организовать артиллерийские противотанковые бригады на механической тяге, а не на лошадях. Или использовать в качестве сопровождающих танковые части, подвижные артиллерийские средства. А если в результате испытаний выяснится, что этот тягач «кадавр» сможет уверенно таскать полуторатонную пушку, то его можно будет использовать и в дивизионной артилерии.
Воспользовавшись паузой один из специалистов, Флавицкий, высказался, что лет семь назад в НАТИ пытались создать нечто похожее. ЗиС-Сомуа назывался. Не пошёл. Может получиться, что и этот не пойдёт.
- Всё правильно, только есть небольшие нюансы. ЗиС-Сомуа был с резинометаллической гусеницей и фрикционным приводом, ненадёжность которого, вряд ли предполагает использование машины, как армейского тягача. И для выпуска машины надо было наладить выпуск гусеничной тележки, как нового изделия. А у нас все тележки уже выпущены, только приспосабливай под «женитьбу» и получай готовую машину.