Вот, чёрт. Сглазил. Улыбающаяся стюардесса в строгой, совсем как аэрофлотовской шестидесятых, форме, подходит к гвардии подполковнику и вежливо, так, приглашает в отдельный салон к Сталину. Вождь хочет о чём-то поговорить. Эх, не удавалось расслабиться.
Пройдя по достаточно широкому проходу между рядами кресел по мягкому ковру, наверное, туркменской работы, Ахмеров, вслед за девушкой подошёл к слегка не закрытой, сдвижной дверке в стенке главного салона. Стюардесса открыла дверь и доложила, что гвардии подполковник доставлен.
- Ну, что вы все, «доставлен, приведён» и так далее. Мягче надо к нашим людям относиться. – Товарищ Сталин был настроен шутливо иронично. – Проходите, товарищ Ахмеров, присаживайтесь.
- Товарищ Сталин, извините, а как нужно было доложить о прибытии гвардии подполковника? – стюардесса решила воспользоваться хорошим настроением вождя.
- Надо было сказать – Фарид Алимжанович пришёл, можно он войдёт? Где-то так.
«Во, блин, урок демократичности и гуманизма, наглядный урок. Так ведь и ещё какой-нибудь либерализм образуется» - мысли путались в голове Ахмерова.
- Вот и хорошо, - сказал вождь, когда опешивший от неожиданности Ахмеров расположился напротив него, за немаленьким, в масштабах самолёта, столом, - сейчас будем обедать. Мне сказали, что на ваших авиалиниях, если летели больше трёх часов, кормят.
- Так, точно, товарищ Сталин.
- Да бросьте, вы, товарищ Ахмеров. Давайте проще, не по-военному.
- Хорошо.
- Вот и хорошо, что хорошо. Я ведь очень боюсь летать. Ещё в 1925 году, когда организовывались первые советские авиалинии, я по поручению совнаркома, был на испытательных полётах первых гражданских, пассажирских самолётах. Они были немецкого производства, но после 15 минут полёта у меня возникли сомнения, что сумрачный германский гений имел к ним хоть какое-нибудь отношение. Мы вернулись на аэродром взлёта, по-моему, это было в Тушине, и с тех пор я зарёкся летать на аэропланах, тем более советских. Прежде чем сесть на этот борт, мне пришлось сильно побороться с собой. Но я вспомнил, вы говорили, да и в книжках было написано, что товарищ Сталин вашей действительности летал в Тегеран, в 1943 году на «дугласе». Пришлось соответствовать. Тем более, «дуглас» 1939 года выпуска и Ан-12 шестидесятых, как говорят одесситы – две большие разницы. А теперь, мне даже понравилось. Вот, уже и обед несут.
Ахмеров в прежней жизни никогда не летал ни первым классом, ни бизнес классом, поэтому он не знал, что подают в самолётах VIP-клиентам, во всяком случае, на вкус. Кадры из фильмов не в счёт. Там всё красиво, а как на самом деле – бог весть. Но, учитывая общую ситуацию, полёт в Узбекистан, откровения Сталина, забота о собственном будущем в свете, того, что не хотелось бы иметь эпитафией – он слишком много знал, видимо, притупили всякие восприятия подполковника, так что, он не понял, чем питался за компанию со Сталиным, почти полностью. Так была какая-то жареная в кислом соусе, толи баранина, толи говядина, а может и вовсе – курятина. Были булочки маленькие, наверное, не сдобные. На них мазали что-то поверх сливочного масла, но что это было – джем или красная икра, вспомнить не возможно. Да и как это вспомнить, когда пятая точка товарища Ахмерова громко говорила, нет, кричала ему: «Опасность! Берегись! Эти откровения неспроста!».
Видимо этот крик услыхал даже товарищ Сталин.
Он вдруг замолчал, посмотрел на Ахмерова внимательнее и сказал:
- Вам не о чем беспокоиться, товарищ гвардии подполковник. Мне, конечно, нужно было кому-то высказаться. Как говорят психологи, так человек преодолевает свои страхи. Только мой спутник, полковник Власик не годится для этого. Он сам, вон там, в другом конце салона для сопровождающих, сидит и до побеления пальцев сжимает подлокотники кресла. Он оказывается, до жути боится летать, даже в таком комфорте. Поэтому я пригласил вас. Кроме того, я знаю, вы мне не враг и не соперник. А ещё, о том, чтобы вами не интересовались мои партнеры и тем более конкуренты, позаботится Лаврентий Павлович, со всей своей службой. Так что, живите спокойно.
- Спасибо, товарищ Сталин. – Не очень спокойным голосом ответил Ахмеров.