С другой стороны сели незнакомые рудокопы, и сын Глойфрида начал выспрашивать их про странную магию. Может, кто чего слышал? Хотя бы легенды или слухи. Но гномы качали головами: куда им, неспособным к магии, знать про ее всплески.
Халт не сразу обратил внимание на возню у входа. В поле зрения попали наручи с шипами. «Стражники на каждом шагу! Достали уже!» – вздохнул он и вдруг похолодел. Стражники! Здесь! Теперь ясно стали видны ряды гоблинов в форме. Они без разбору хватали гномов, крутили им руки и выводили из зала. Шахтеры пытались сопротивляться, но у них не было даже молотов, в то время как гоблины пришли в полной экипировке, с мечами и даже в шлемах.
– Всем оставаться на местах! – тявкнул, видимо, их вожак. – Сопротивление бесполезно! Хотите жить – сдавайтесь!
Посетители «Нового Квершлага» не слушали. Пиво и горячая кровь ударили в головы, и гномы полезли на стражу с кулаками. И тотчас эта кровь, разбавленная пивом, полилась на антрацитовый пол. Гоблины действовали беспощадно. Их мечи то и дело резали глотки и вспарывали животы, и гномы отхлынули. Держались только охранники с молотами, которых оказалось гораздо больше, чем замечал раньше Халт. Однако вскоре пали и они, и стражники врывались во все двери, выволакивая ничего не подозревающих игроков из малого зала и голых гномов, уединившихся со стриптизершами.
Все это произошло на глазах остолбеневшего потомка Хагена молниеносно. Он попытался спрятаться, но куда там! Все входы и выходы были перекрыты. Его собутыльники и Тори Гримсон куда-то исчезли, и Халт остался один среди мечущейся толпы.
Когда к нему подскочили трое гоблинов, заломили и связали руки – он не сопротивлялся. Это было бы глупо. Стражники были везде: в туннелях, у клети, на улице и даже в раздевалках; в копре дежурил, наверное, целый отряд. Очевидно, захват готовили долго и основательно, чтобы никого не упустить.
Гоблины быстро, один за другим, перехватили все стратегические пункты, так что гномы-шахтеры просто не имели возможности предупредить товарищей. Во дворе уже стояли цепочки из гномов, связанных по рукам и ногам и друг с другом. Халту тоже обмотали веревкой ноги, чтобы он мог шагать лишь нешироко, и поставили его в одну из цепочек. Ночная темнота мешала понять, кто рядом с ним и что происходит. Ругань стояла такая, что Халт не слышал собственных мыслей. Стражники разговаривали на всеобщем, но с таким акцентом, что понять их гортанные, тявкающие звуки можно было с трудом. Некоторые пленники пытались вырваться, брыкались и кусались, но пять-шесть гоблинов быстро наводили порядок, оставляя после себя неподвижное тело, и спешили к другому очагу бурного неповиновения. Другие же гномы, наоборот, впали в отчаянье и причитали о горькой судьбинушке. От этих завываний становилось еще тошнее, чем от яростной ругани.
Вдруг цепочка Халта двинулась. Через некоторое время стало понятно, что ведут их в город.
– Куда нас? – шепотом спросил Халт ближайшего гнома.
– В темницу, куды ж ищо, – зло ответил тот.
– Мааалчать! – подскочил стражник и огрел гнома хлыстом. Тот зашипел от боли, но умолк, зато где-то сзади приглушенным шепотом сказали:
– Лягуха болотная!
– Кто это сказал?! – взвился гоблин, хлеща кого ни попадя. – Кто?! Отвечать!
Со всех сторон тянулись цепочки пленников. Халт попробовал посчитать их, но постоянно сбивался. По десять гномов в одной связке, таких связок он углядел больше десяти. Но в безлунную ночь легко было ошибиться. По его ощущениям, стража пленила гораздо больше гномов, чем на самом деле было в «Новом Квершлаге» в ту ночь. Впрочем, зная взаимную ненависть гоблинов и гномов, он бы не удивился, если бы хватали и обычных шахтеров, просто работавших в ту смену в ближайших штреках.
Когда их гнали по городу, Халт порадовался, что большинство жителей еще спят, хотя уже близился рассвет. Не хотелось, чтобы все глазели из окон и тыкали пальцем. «Никто же не знает, за что тебя схватили, виновен ли ты на самом деле; зато многие начинают относиться к тебе хуже, как только узнают, что ты попал в темницу», – думал он.
Халт не знал ни о совершенной системе передачи информации в подполье, ни о том, как сильно гномы ненавидели стражу и правителей. К тому времени как пленников ввели в город, весь гномий район стоял на ушах. Никто не вышел на улицу, опасаясь, что гоблины схватят и его, а то и просто прибьют, заявив потом, что он пытался устроить побег пленникам: был бы гном, а повод найдется. Но все прилипли к окнам – конечно, так, чтобы не выдать себя, – и пытались разглядеть лица пленников и составить списки. Родственники ушедших в смену тревожно вглядывались в силуэты, боясь и в то же время надеясь (значит, жив!) найти там брата, отца или деда; оставшиеся в городе подпольщики искали своих вожаков и товарищей; и все переписывали знакомых. Уже через несколько часов разрозненные списки будут сведены в единый, после чего старейшины решат, что делать. По каждой кандидатуре пройдут обсуждения. Кому-то, кто случайно попал под горячую руку стражникам, долгий срок не дадут, и, значит, за него можно не беспокоиться. А на кого-то гоблины охотятся уже давно, и понятно, что живым ему не выйти. Значит, надо срочно спасать.