Конечно, указывать аж трем наркомам, что им делать, да как жить, так-то являлось верхом непрофессионализма, если не сказать грубее, для любого мало-мальски адекватного приспособленца. Ведь именно говорить столь крупному начальству, что тому надо выполнять, а что не надо, являлось верхом идиотизма. Ладно там давать аналитику или же просто высказывать своё мнение вслух — подобное как раз даже поощрялось умными людьми. Но не указывать! Ни в коем случае! Альфа-хищники, забравшиеся на самый верх пищевой цепочки, такого отношения к своим персонам уж точно не прощали. Не прощали и карали наглецов, позволивших себе «повысить на них голос». Сойти же нечто подобное с рук могло лишь человеку, обладающему должным прикрытием на самом верху. В противном случае у такого смельчака, непременно, обязаны были бы позвякивать в районе паха ажно титановые тестикулы. Ну, или у «наглеца» имелось непреодолимое желание, чтобы его впоследствии макнули моськой в грязь, дабы показать, где его место. Что Геркану так-то и требовалось. И нет, мазохистом или дураком он не являлся.
Вступая в некую конфронтацию с Кагановичами и иже с ними, Александр очень сильно рассчитывал, что находящийся ныне далеко от столицы Сталин его как раз не станет прикрывать и в целях заглаживания образовавшейся вины за излишне самоуверенное поведение, пошлют его проветриться куда подальше. Например, опять в Испанию, откуда поднимать волну и заставлять столь уважаемых людей не просто степенно работать, а вкалывать до состояния вываливания языка на плечо, виделось бы для него совершенно невозможным делом. Да и потенциальное понижение в должности со второго человека в АБТУ до заместителя комдива по технической части обязано было подействовать на «потерявшего всякие берега краскома» отрезвляюще, дабы к нему пришло понимание, чего творить и говорить можно, а чего категорически нельзя. Благо желающих примерить его место под свою пятую точку имелось предостаточно, и были это всё отнюдь не простые люди, а люди со связями. В общем, Геркан специально нарывался на скандал, чтобы впоследствии заполучить возможность «погибнуть смертью храбрых» на чужбине и после вернуться за своей семьей уже миллионером и владельцем личного гидроплана, поскольку именно такой шаг виделся ему куда более реализуемым и надежным, нежели попытка прорваться в Румынию на угнанном Ш-2.
Естественно, на этом совещание не подошло к своему завершению. То были озвучены лишь самые общие черты, к которым АБТУ предлагало стремиться. В последующие же три часа шло жаркое обсуждение, в течение которого одни аргументы разбивались в пух и прах, иные приводились, как альтернатива. Распределялись планы производства по заводам хотя бы на 1938-й год, с указанием обязательного перехода на коническую бортовую и башенную броню для Т-26. С Т-111 пока спешить не стали, решив дождаться окончания полноценных испытаний данной машины с новым дизельным двигателем. Зато, вопреки опасениям Александра, никто не стал возражать против разработки боевой техники на агрегатах ЗИС-101. Все приняли идею создания мобилизационного плана перехода конвейерной линии, где производились правительственные лимузины, на военные рельсы, как должное. А вот с вопросом вооружения опять все закусились. Уж больно эта тема оказалась болезненна для многих из присутствующих.