Так вдруг выяснилось, что Як-1 был принят на вооружение в обход всех правил — задолго до завершения всех положенных государственных испытаний, поскольку первый опытный образец машины банально разбился в аварии, погубив при этом пилота, а другого в наличии не имелось. Про Як-4 и его предшественника с менее мощными моторами — Як-2, в частях вовсе отзывались исключительно нецензурной бранью, поскольку, и машина была с норовом в силу определенных конструкторских решений, и делали её впопыхах, стараясь как можно быстрее насытить ими авиаполки, что самым пагубным образом сказалось на качестве выделки. Летать на них банально боялись после целой серии катастроф.
При этом ничуть не худшие, а зачастую даже много лучшие летные характеристики демонстрировали «вылизанный до совершенства» Поликарповым И-211 — потомок И-200 с мотором М-82; простой и дешевый в изготовлении деревянный ЛаГГ-5 — потомок И-301 опять же с мотором М-82; и выглядящий грозным даже внешне двухдвигательный дальний истребитель Та-3, продемонстрировавший со всё теми же М-82 более высокие скоростные характеристики, чем имелись у легкого Як-1. Как после такого Яковлев вообще удержался на своём посту — для Геркана оставалось загадкой. Но вновь лезть в этот осиный рой и далее, он не горел желанием совершенно. Своих, приземленных, проблем имелось в достатке. Хотя с запуском в серийное производство МД-23 таковых обещало стать сильно меньше.
— Да, рычит утробно! — расцвел в ничуть не меньшей улыбке «крестный отец» вообще всех советских серийных танков и бронемашин — подполковник Кульчицкий, являвшийся начальником 1-го отдела НИАБТ полигона АБТУ РККА. Тот самый Евгений Анатольевич Кульчицкий, с которым сам Геркан давным-давно, в начале 30-х годов, «соревновался» в показе танков высшему руководству страны. — Но едет, не скажу что шибко резво. Заметно, что проскальзывает и буксует.
— Так ведь чудес не бывает! — усмехнулся в ответ Александр, незаметно скрестив пальцы на правой руке. — Это же тебе не Т-34, который своим весом и широкими гусеницами вовсе способен прокладывать новые дороги для идущей вслед за ним техники. Это же, считай, полноприводной грузовик, только чуть более проходимый. Ты ведь не возьмешься утверждать, что тот же армейский ЗИС-32 спокойно тут проедет?
— Нет, конечно. Не возьмусь, — вынужден был согласиться с таким доводом «главный сухопутный испытатель Красной армии», поскольку снежная перина толщиной под 40–50 сантиметров являлась непроходимым препятствием для любой колесной техники, и могла преодолеваться исключительно танками. Тогда как ныне попавшая к нему в руки машина, пусть и ревела, но ползла вперед, являясь танком лишь наполовину. — И скажу тебе честно, Саша, этот экземпляр пока что показывает себя на порядок лучше всех тех полугусеничных образцов, которые мне доводилось испытывать прежде. — Он хоть и был в курсе, что его собеседник страдает частичной потерей памяти, сам был знаком с Герканом очень хорошо, отчего и позволял себе простецкое обращение, как со своим. А тот и не был против. — Сразу видно, что при его создании учли ошибки всех предшественников! Вот только одного я понять не могу. Ты зачем её сразу этакой бандурой нагрузил? — махнул рукой себе за спину оторвавшийся на секунду от управления подполковник. — Там ведь больше тонны веса! С чего посчитал лишним прогнать поначалу пустое шасси?
— Не только наших авиаконструкторов поджимает время, — только и смог что сказать в своё оправдание Александр. — Мне, конечно, понятно, что ты сделаешь всё возможное, дабы выловить все имеющиеся у этой машины болячки, — похлопал он по броне кабины. — И потом нам это придется месяцами исправлять, прежде чем запускать её в серию. Но параллельно будем и зенитную установку улучшать. А то, сам знаешь, туго у нас с ПВО в войсках.