На диване сидела не женщина. Это был Дэвид.
Джон не сразу узнал брата. Его лицо было измазано косметикой и искажено гримасой смерти. Синева губ смешивалась с алой помадой, образуя темно-каштановый цвет. Закатившиеся глаза смотрели невидящим взором. Шарф оказался удавкой. Черный нейлоновый чулок был затянут на шее Дэвида так туго, что кровеносные сосуды лопнули, образовав зловещее багровое ожерелье. Брат был удушен, переодет в костюм Карен Карпентер, дополненный париком, и посажен на диван перед телевизором.
Джон поймал себя на том, что больше не может сдерживаться. Он был не в силах прогнать образ жутко искаженного лица любимого человека. Его вырвало прямо на ковровую дорожку.
Филлипсу потребовалось какое-то время на то, чтобы подавить нестерпимое желание бежать, просто сесть в лифт и покинуть здание в бредовой надежде на то, что все случившееся каким-то образом исправится само собой. Умом он понимал, что это не выход, но никак не мог заставить себя вернуться в квартиру.
Наконец он раскрыл сотовый телефон и позвонил в полицию.
Стражи порядка приехали быстро. Джон все еще сидел на полу в коридоре. Копы заметили его и попросили указать нужную дверь. Первое время их гораздо больше интересовал Дэвид, чем он сам, поэтому Джон продолжал сидеть на месте, стараясь обуздать свои чувства и начать думать связно. Люди все прибывали и прибывали. Это были эксперты-криминалисты, фотографы, врачи, токсикологи. Вскоре обычно тихий мансардный этаж из обители для немногих избранных превратился в муравейник, где кишели сотрудники правоохранительных органов. Жильцам, осмелившимся выглянуть в коридор, копы вежливо, но твердо говорили, что допросят их, когда придет очередь. Остальные смотрели на спектакль в глазки дверей. В центре этого людского водоворота сидел Джон.
У него не было сомнений в том, что истинной целью убийц был он сам. Дэвида прикончили, спутав с братом, но как только убийцы обнаружат свою ошибку, они снова пойдут по следу Джона.
Глядя на работу профессионалов, выкрикивающих друг другу противоречивые приказания на фоне непрекращающегося настойчивого писка раций, Джон потихоньку начинал чувствовать себя в привычной стихии. Ему уже приходилось сталкиваться с этим. Это был операционный зал. Ну да, теперь его окружали полицейские, а не маклеры Уолл-стрит, да и обстоятельства были в корне другие. Однако общий дух был тем же самым. Джон знал, как действовать в такой обстановке. Он имел в запасе всего час или два на то, чтобы решить, что представить полиции, и понимал, что это решение повлияет на всю его оставшуюся жизнь, но проникся уверенностью в том, что ему будет по силам осуществить то, на чем он остановит свой выбор, основываясь на тех картах, какие ему сдали.
Когда к нему наконец подошел один из следователей, Джон уже мог сохранять спокойное и сосредоточенное выражение лица, хотя внутри его всего трясло.
— Вы мистер Филлипс? — мягко спросил следователь. — Нам бы хотелось взять у вас показания.
Джон поднял взгляд на суровое лицо, изборожденное морщинами.
— Да-да, — ответил он и с трудом поднялся с пола.
Бывший маклер понимал, что теперь ему необходимо будет выполнить определенные действия, какими бы неприятными они ни были. В прошлом он не раз делал то, что должен был сделать в операционном зале, не задумываясь над последствиями этого в человеческом смысле, и это неизменно приносило результаты. Сейчас происходило то же самое.
Автоэротическая асфикция. По мнению полиции, именно такова была наиболее вероятная причина смерти. Дэвид переоделся женщиной, завязал на шее чулок и начал душить себя, чтобы достичь наивысшего оргазма. Он или затянул петлю слишком туго, или просто потерял сознание, не успев ее ослабить.
Джон кивал, делая вид, что соглашается с этой странной версией. Он подробно описал, как вернулся домой после обеда, проведенного с подругой, и застал эту жуткую картину. Полицейские записали контактные данные Даниэллы, но сказали, что, скорее всего, им даже не придется с ней связываться. Джон понимал, что они в любом случае при необходимости без труда проверят его рассказ. Однако все произошло именно так, как он и рассказал. Он не солгал, просто не стал упоминать кое о какой очень важной информации.
Полиция довольно быстро сообразила, что имеет дело с тем самым безрассудным маклером, любителем переодеваться, которого совсем недавно смешала с грязью бульварная пресса, после чего последовал разоблачительный сюжет в «Ньюс-копи». Единственная связь, имевшаяся между Джоном и его братом, как нельзя лучше подкрепляла версию следствия. Если один брат был извращенным любителем наряжаться женщиной, то почему бы и второму не быть таким? Все же протокол требовал проведения определенных действий.