Пустота вошла в сердце Хамзы. Он был утомлён временем и своей судьбой. Он устал от самого себя. Сколько может выдержать один человек? Перед каким количеством ударов не согнуться, если он не сделан из железа?
Хамза чувствовал приближение бездны бессилия, она манила его, но слишком многое увидел, понял и пережил он за эти два года дороги, слишком много людей прошло перед ним, слишком густа и разнообразна была жизнь, к которой он прикасался в эти месяцы на всех её уровнях, удивляясь, недоумевая и восторгаясь перед нею, обжигаясь об неё...
Слишком тяжела была ноша ответа перед людьми, под которой он не согнулся за эти два года, которая закалила его, чтобы не сгибаться под ударами личного горя. Слишком серьёзно было то дело, которое он взял на себя.
Теперь он уже не принадлежал себе и поэтому не мог до конца отдавать себя своей беде.
Теперь он уже умел управлять собой, владеть своим состоянием и настроениями - масштаб и широта интересов, которыми он был связан с другими людьми, научили его этому.
Конечно, не всё зарубцевалось сразу, не единым порывом восстановилась душа. Были горькие часы и минуты. Чёрные птицы утрат долго ещё кружили над сердцем. Но ветры надвигающегося урагана отгоняли их в сторону. Время дышало грозою, тучи затягивали горизонт. И общее втягивало, вбирало в себя личное, растворяло его в себе.
Россия надрывалась в бесплодных усилиях войны. Страна обнажила свои язвы. Буря, рождающаяся в эпицентре трагических событий её истории, прорывалась подземными толчками на окраинах. Восстание мардикеров стало прологом приближающихся перемен. Вулкан народной жизни просыпался.
Наступил 1917 год.
Глава девятая. ИСТОРИЯ И ОБОЧИНЫ
1
Монархия Романовых пала.
Получив телеграфное уведомление из Петрограда об отречении Николая, губернатор Туркестана, "герой" русско-японской войны генерал Куропаткин приказал содержание телеграммы населению не объявлять.
Но уже в тот же день на нескольких зданиях Ташкента появились написанные от руки сообщения о свержении царизма.
На следующий день рабочие типографии газеты "Туркестанский курьер", не дожидаясь разрешения генерал-губернатора, выпустили специальный номер, в котором на первой странице крупными буквами было опубликовано одно из этих сообщений.
А ещё через день рабочий-наборщик Низамеддин Ходжаев в подпольной типографии социал-демократической группы Ташкента в кишлаке Алтынтепа напечатал листовку, в которой были подробно изложены обстоятельства низложения династии Романовых.
По инициативе Низамеддина Ходжаева около губернаторского дворца состоялась демонстрация рабочих железной дороги.
Участники демонстрации, разоружив в старом городе, в районе Якка-базар Эски Джувы, отряд полиции, соединились с рабочими Среднеазиатских и Бородинских мастерских и возле церкви на площади городского вокзала провели митинг, на котором был образован первый Совет рабочих депутатов Ташкента.
Вечером члены Совета собрались на своё первое заседание в здании бывшей городской думы. На нём присутствовали: Низамеддин Ходжаев, Султанходжа Касымходжаев, Ачил Бабаджан, Сабирджан Юсупов, Абдулла Авлани, Фарид Тахири, Юсуф Алиев, Миркамил Миршарапов.
Хамза, узнав об этих событиях, выехал из Коканда в Ташкент.
Работа лечит скорбь.
После возвращения из паломничества немало дней провёл Хамза в печальных раздумьях о своей жизни, оплакивая близких.
Он жил в доме отца с сестрой Ачахон. Часто приходили друзья Умар и Буранбай, расспрашивали о дальних странах и городах.
Хамза рассказывал о том, что видел в дороге, об Индии и Аравии, о священном городе Мекке, о плавании на пароходах и парусниках через моря и проливы.
Теперь он был хаджи. На улице верующие кланялись ему, в мечетях имя его перечислялось вместе с именами многих уважаемых людей, сам судья Камол ставил Хамзу в пример другим мусульманам, а Миян Кудрат сказал, что поскольку Хамза обрёл истину и вернулся к богу, то проклятие изгнания и отлучения от ислама с него снимается.
В эти дни произошла интересная встреча. Ещё тогда, когда Хамза учился в медресе, один человек постоянно привлекал его внимание. Это был мударрис Сафохон-тура [Слово "тура" прибавляется к именам людей, пользующихся особым авторитетом.] (в православных и католических учебных заведениях сан мударриса соответствует приблизительно званию профессора богословия).