Внутри мазара начали рваться ящики с патронами.
Вдруг оглушительный взрыв потряс всё здание. И ещё один!.. И ещё!.. Пламя подобралось к ящикам с гранатами...
Пылающий купол рухнул вовнутрь. И сразу, ничем больше не удерживаемые, обвалились высокие кирпичные стены.
Рвались гранаты и патроны под развалинами. Облако гари и сажи висело над уничтоженным огнём мавзолеем. Но земля под гробницей не разверзлась. Святой Али не явил чуда...
И, потрясённые этим несбывшимся предсказанием Мияна Кудрата и неисполнившейся волей аллаха, жители кишлака начали постепенно покидать холмы Шаланга и уходить подальше от проклятого места, где было совершено небывалое святотатство и невиданное надругательство над мусульманской верой.
И самое страшное заключалось в том, что надругательство это - сожжение усыпальницы святого Али - благословили столпы шариата, отцы веры.
Только на пятый день в ущелье Шахимардана появились первые воинские части Красной Армии. За ними шёл отряд коммунистов-добровольцев Ферганы. Хамза был среди них.
Потрясённый, стоял Хамза перед дымящимися руинами мавзолея, под которыми погиб Степан. Слёзы застилали ему глаза.
Но потом пришла ярость. "Я рано выпустил из рук винтовку, - думал Хамза. - Борьба не утихла, борьба не окончена. И гибель Степана - жестокое напоминание об этом. Надо продолжать борьбу. Враг исчез, враг скрылся. Он ушёл в горы, он затаился, но он рядом, он будет нападать ещё не один раз. Он изменит свое обличье, он будет действовать другими способами, но это ничего не изменит, это не спасёт его. Пощады ему не будет нигде и никогда!"
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава одиннадцатая. ДВУГЛАВЫЙ ШАЙТАН
1
В Самарканде кончалась пора осеннего листопада. Сады и бульвары сбросили свой зелёный наряд. Пришло время, сказав слова благодарности кормилице земле и воздав должное щедрости солнца, считать дары урожая. По оживлённым улицам города катят арбы, идут, подгоняемые хозяевами, в сторону рынка трудолюбивые ослики, нагруженные корзинами и мешками с фруктами, овощами, арбузами, дынями.
На базарной площади, как всегда, - столпотворение: шумят, кричат, торгуются, размахивают руками... Но вдруг произошло что-то необычное - появился какой-то странный караван. Раздвигая удивлённо примолкшие толпы продавцов и покупателей, медленно продвигался он вперёд.
На пёстром палантине, установленном на переднем верблюде, сидели музыканты. Они были так ярко одеты, что невольно привлекали к себе внимание.
- Артисты! Артисты приехали! - раздались крики.
На верблюдах, следовавших за первым, действительно ехали артисты. Один был загримирован под бая, второй - шейхом, третий - муллой, четвёртый - купчиком... остальные - дехканами, рабочими, красноармейцами. Это была агитационная труппа местного театра, руководимого Хамзой Хаким-заде Ниязи.
На голове последнего верблюда красовался огромный цилиндр.
- Чемберлен! Чемберлен! - слышалось отовсюду.
Осёл, замыкавший караван, изображал бюрократа. К его спине был привязан огромный бутафорский карандаш, несколько бутылок с чернилами и груда бумаг, папок, жалоб, заявлений...
Все артисты держали в руках злободневные лозунги и плакаты.
Красочная процессия остановилась в центре базара. И сразу прекратилась торговля. Народ обступил караван. Все с откровенным любопытством - кто с восхищением, кто разинув рот, кто с ухмылкой, а кто и с явной злобой - рассматривали прибывших.
Юсуфджан-кизикчи (да, да, он самый, наш старый кокандский знакомый, знаменитый народный острослов, а ныне артист государственного театра Юсуф Шакарджанов, постаревший погрузневший, но все ещё бодрый, весёлый, с напускным величием сидевший на одном из верблюдов и изображавший из себя глашатая, обращаясь к народу, начал громко вещать о последних событиях, излагая их, по традиции складно и в рифму:
- Эй, люди добрые! Кто хочет вкусить новости как лепёшечки сдобненькие?! Кто хочет увидеть муллу дородного как шакала голодного, который за драконовский аппетит прозван всеми паразит?! На плов везде первым поспевает, всех больше пожирает, потом от осла в бок копытом получает и только потому не подыхает, что день и ночь чётки перебирает!.. Кто, увидев такое, желает похохотать, должен к нам скорее бежать!
Показывая рукой на "великих мира сего", заносчиво восседавших на верблюдах, Юсуфджан представил их народу:
- Рёбра - как лестница, худущ как кляча, тощий и длинный, глазами своими крысиными так и рыщет... Дяде мулле наш салям!