3
Алчинбек Назири сидел в своем кабинете. Сняв очки в большой чёрной роговой оправе, он тщательно протёр их специальной байковой тряпочкой и снова надел.
Зазвонил телефон. Алчинбек снял трубку.
- Слушаю... А-а, сколько лет, сколько зим!.. Как здоровье супруги?.. Спасибо, спасибо, всё хорошо... Ну, что слышно на белом свете?.. Разговор ко мне? Пожалуйста... Так, так, так... Всё понял. К сожалению, ускорить издание книги Хамзы сейчас не представляется возможным... Давно лежит? У нас вся художественная литература лежит без движения - ждём новый алфавит... Работа идёт полным ходом, создан специальный комитет.. Да и кроме всего прочего, у рецензентов есть серьёзные претензии к рукописи. Отмечают отрыв формы от содержания. А чему учит нас товарищ Ленин? Ни в коем случае не допускать в нашей работе разрыва между формой и содержанием... Нет, нет, я вполне согласен с вами - содержание соответствует. Но форма, форма... А литература - это, знаете ли, специфическая форма идеологии. Так что автору ещё нужно будет серьёзно поработать... А высказанные вами пожелания я непременно учту... Всего хорошего! Большой привет вашей супруге!..
Алчинбек положил трубку. Достал носовой платок, вытер вспотевший лоб. Потрогал пальцем усы. Улыбнулся.
Дверь с шумом отворилась. Вошли Шавкат и новый сотрудник издательского подотдела Урфон, державший под мышкой толстую пачку рукописей.
- Товарищ Назири, вы обязательно должны принять меры! - - горячо начал прямо с порога Урфон. - Сейчас на обсуждении книги профессора Шавката "История узбекского народного искусства" Хамза позволил себе такое, за что раньше в Европе просто вызывали на дуэль!
Алчинбек молча посмотрел на Шавката. Профессор, усевшись в углу в кресло, мрачно смотрел перед собой.
- Что произошло?
- Не приведи господи, - угрюмо выдавил из себя Шавкат, - даже лежать в одной могиле с таким психопатом, как этот Хамза...
- Нет, вы представляете себе, товарищ Назири, - заторопился с объяснениями Урфон, - шло нормальное обсуждение, все выступавшие говорили о нужности и полезности книги профессора для широкого узбекского интеллигентного читателя, отмечали солидную философскую аргументацию от Сократа до Ахмада Яссави... И вдруг встаёт Хамза и заявляет, что книга не нужна узбекскому народу, так как в ней нет ничего о классовой борьбе.. Позвольте, но о какой классовой борьбе между узбеками может идти речь, когда они только что стали свободной нацией?.. Или узбеки должны сразу вцепиться в горло друг другу, чтобы отметить свое освобождение?
Алчинбек снял очки, протёр их байковой тряпочкой, снова надел.
- Что скажет уважаемый профессор?
- Я скажу одно... Хамза отравлял мне жизнь в Хорезме, теперь отравляет здесь. Ведёт себя действительно как скорпион - кусает и преследует, преследует и кусает... Если так будет продолжаться, я подам заявление об уходе из Наркомпроса. Я и так слишком много времени отдаю административной работе в ущерб своим научным интересам. А тут ещё почти ежедневные столкновения и скандалы с Хамзой. Вы должны оградить меня, товарищ Назири, от его постоянных наскоков. Хватит, половину моей крови он уже выпил в Хорезме!
- Садриддин Айни присутствовал на обсуждении? - спросил заместитель народного комиссара.
- Присутствовал.
- Что он сказал?
- Айни поддержал Хамзу.
- Вот как? - неопределённо поднял брови Алчинбек.
- Ваш Садриддин Айни, - буркнул Шавкат, - назвал Хамзу поэтом-богатырём новой эпохи...
- Бред! - фыркнул Урфон.
Алчинбек Назири внимательно посмотрел на нового сотрудника Наркомата просвещения.
- Товарищ Урфон, - спросил Алчинбек, - а что это за рукописи у вас в руках?
- Это пьесы Хамзы.
- Рукопись его книги?
- Да.
- А зачем вы её носите с собой?
- После обсуждения, - объяснил Урфон, - Хамза спросил у меня о судьбе своей рукописи. Я ответил ему, что согласно коллегиальному решению издательского подотдела мы возвращаем рукопись автору на доработку...
- А он?
- А он сказал, что хотел бы услышать эти слова лично от вас.
И Урфон положил на стол хозяина кабинета пухлую пачку рукописи.
Алчинбек посмотрел на дверь. Перевёл взгляд на Шавката, слегка прищурил правый глаз... Шавкат, вздохнув, кивнул головой: понял.
- Товарищ Урфон, - назидательно начал заместитель народного комиссара, - а ведь вы, пожалуй, не правы, заявляя, что между узбеками не может быть классовой борьбы... Вот, например, вам не нравятся стихи Хамзы, а Садриддину Айни они нравятся. Он даже назвал Хамзу поэтом-богатырём новой эпохи. И это, на мой взгляд, справедливо. В семнадцатом году в Ташкенте и в Коканде стихи и песни Хамзы стоили многих баррикад и пулемётов. - Алчинбек посмотрел на дверь, перевёл взгляд на Шавката, улыбнулся. - Жизнь состоит из противоречий, товарищ Урфон, - продолжал заместитель народного комиссара, - борьба противоположностей составляет основу человеческого бытия. Это называется диалектикой. Впервые эти мысли были высказаны очень давно, ещё в Древней Греции... Слыхали о таком учёном - Гераклите?