Часто и подолгу болела голова. Во всём теле ощущалась слабость. Начался кашель - долгий, затяжной, обессиливающий.
Иногда он просто задыхался от нехватки воздуха. Приступы следовали один за другим, и как-то после особенно сильного кашля он поднёс к губам платок. На платке была кровь...
И тогда к нему пришла мысль о самоубийстве. Маленькая крупинка яда - и все мучения позади. Наступит облегчение...
Но зачем ему нужно будет это облегчение, если его самого уже не будет в живых? Чего он добьётся, если наложит на себя руки?
Радость и даже счастье Шавката будут, конечно, беспредельны... А друзья? Что скажут они? Какой пример подаст он им? И не перечеркнёт ли он своим самоубийством всё свое творчество - стихи, песни, пьесы?
Нет, нужно продолжать жить. Забудь о своем малодушии, Хамза! Жизнь - это борьба. Ведь ты же всегда был волевым человеком. Неужели ты позволишь торжествовать Шавкату и ему подобным?
Долой слабости и сомнения! Прочь все личные неурядицы! Не думать больше о себе... Стоит только начать думать о себе, и ты сразу остаёшься один. А одиночка всегда обречён на поражение.
Ведь есть же хорошие, честные, искренние люди на земле! Надо искать их!
Хорошие люди нашлись. Они собрались в первый же день после того, как Хамза вывесил объявление о том, что будет создан кружок обучения игре на тамбуре.
Многие "ученики" оказались уже опытными тамбуристами.
Хамза организовал из них ансамбль, который стал давать платные концерты. Все сборы шли на строительство школы.
Потом на строительстве был организован первый субботник.
Ансамбль тамбуристов вышел на него в полном составе... На следующий субботник пришло ещё больше народа. После окончания работы тамбуристы дали бесплатный концерт для строителей-добровольцев. Все были очень довольны.
Так продолжалось несколько месяцев. Строительство школы было завершено. На открытии организовали большой праздник - сайиль, на который съехались дехкане из многих кишлаков района. Хамза возвращался в Хорезм с победой.
К тому времени здесь произошли важные перемены. Были сняты с работы некоторые "соратники" Шавката. Обстановка постепенно оздоравливалась. И, словно почувствовав, что и ему надо менять стиль поведения, народный комиссар просвещения прекратил оголтелые нападки на Хамзу. Он даже разрешил поставить в театре Хивы пьесу "Бай и батрак", назвав её соответствующей моменту.
Но больше всего Шавкат удивил Хамзу тогда, когда принёс в государственный архив и сдал на хранение рукописные ноты Расула Мирзабоши. Вот это уже действительно было неожиданностью.
Почва под ногами наркома просвещения заколебалась. Его всё чаще и всё острее критиковали за неправильные методы работы. И, как это всегда бывает, прежние друзья отвернулись от Шавката. Теперь он уже ходил по городу без своей знаменитой каракулевой папахи, был скромен, тих и везде охотно признавал справедливость критики в свой адрес.
Хамза в кампании по развенчанию Шавката участия не принимал. Вместе с Мадрахимом Шергази и Матюсуфом Харратовым он всё свободное время отдавал разбору рукописей Расула Мирзабоши. Хамза пробовал играть "макомы" не только на тамбуре, но и на других инструментах - на фортепьяно, например... Народные мелодии, переложенные на семь "макомов", звучали очень выразительно. Хотелось объединить их в одно целое, хотелось, чтобы всё музыкальное богатство народа, собранное многими людьми в течение веков, обрело бы законченные формы какого-то большого и, может быть, даже симфонического произведения...
Музыка снова проснулась в сердце Хамзы. "Своё", то самое, давнее, соединившись с мелодиями Мирзабоши, оживало, расправляло крылья. "Флейта-позвоночник" дерзко звала замахнуться на высокое, героическое, вечное... Хамза был счастлив.
В те дни ему предложили стать главным режиссёром театра в Хиве. Хамза ждал реакции Шавката. Но профессор вдруг неожиданно куда-то исчез. Будто никогда и не было такого народного комиссара просвещения Хорезмской республики.
Потом выяснилось, что Абдурахмана спасли его всё ещё действовавшие высокие покровители, которые в срочном порядке, экстренно куда-то перевели Шавката с большим понижением в должности, не дав тем самым скопившимся над его головой тучам разразиться вполне справедливой, необходимой очистительной грозой.
Планам Хамзы создать в Коканде новый театр не суждено было исполниться.
Они пробыли с Зульфизар в Коканде всего несколько дней, когда пришла телеграмма: "Срочно возвращайтесь Самарканд Особоуполномоченный ОГПУ по Узбекистану Рустам Пулатов".
Глава двенадцатая. ТЕТРАДЬ ТАШПУЛАТА