- Что вы кричите, словно вас укусил скорпион?
- Хватит. Уходи. И не смей больше показываться мне на глаза. А сыну передай: если он посмеет причинить моему имени хоть малейший ущерб, ему несдобровать. Скажи, чтобы он перестал думать о Зубейде. Для своей же пользы. Иначе ему не сносить головы.
- Вы угрожаете?
- Да, угрожаю. И не я один.
- А кто ещё?
- Мою дочь берет в жены Садыкджан-байвачча, тебе понятно? И сватом у него будет Миян Кудрат.
- Продал, продал дочь, презренный барышник!
- Убирайся! Вон из моего дома!.. Эй, кто там? Вышвырните его на улицу!
Ахмад-ахун бушевал. Пережитое ночью унижение придавало ему силы. Теперь настал его час. И хозяину дома очень хотелось, чтобы страх, испытанный им в собственном доме, передался другому, чтобы этот липкий страх, до сих пор сидевший внутри, обернулся бы в нём грозным хозяйским гневом.
Но согнувшийся однажды жалок в своей попытке выпрямиться. Жалок он сам, ничтожны его слова, беспомощен и бессилен гнев в устах уступившего гордость и честь в обмен на выгоду.
И даже на собственную жизнь.
- Грязь! Помои! - в бешенстве кричал Ахмад-ахун. - Табиб для нищих! Иди нюхай свои порошки, собранные под хвостом у барана! Пей свои капли, настоянные на гное дохлых шакалов!
Ибн Ямин дрожал от ярости. Брезгливость и отвращение к обезумевшему старику сменились ненавистью.
- Будь ты проклят, - тихо сказал лекарь Хаким, - будь ты проклят со всеми своими деньгами...
4
Пора, давно пора познакомить читателей с человеком, имя которого уже неоднократно упоминалось в нашем повествовании, дела которого занимают далеко не последнее место в описываемых событиях, а судьба которого ещё не один раз переплетётся с судьбами остальных героев.
Имя этого человека, как уже, наверное, догадались наиболее проницательные читатели, Садыкджан-байвачча.
Вот он вышел из конторы своего завода и остановился около главного крыльца, поджидая коляску.
И пока он ждёт её, рассмотрим его внимательно.
В облике этого человека запоминается прежде всего некая нетерпеливая и властная любознательность. Пытливо всматривается он в каждую, возникшую перед ним фигуру, прислушивается к разговорам, он как бы готов вмешаться в любой эпизод и любое событие. По его постоянной и сосредоточенной напряжённости чувствуется, что он будто стремится запомнить всё происходящее вокруг, старается ничего не упустить из виду. А если что-то задерживается в его поле зрения своим несоответствием его представлениям, не задумываясь ни на секунду, может тут же все изменить по-своему.
Костюм Садыкджана-байваччи отчасти передаёт страсти его характера. Белый сюртук с золотыми пуговицами делает похожим на опытного, независимого, дипломированного инженера, работающего по вольному найму. Кавалерийское галифе, лаковые сапоги, серебристого цвета шёлковая чалма, златотканый бухарский халат поверх сюртука - продуманное смешение стилей: деловитого, "полуколониального" и местного, традиционно восточного, в национальном духе.
И только одна деталь внешнего вида почти необъяснима: зелёный галстук-бабочка под белым воротничком безукоризненно накрахмаленной сорочки. Эта легкомысленная "бабочка" несколько размягчает чётко сложившееся представление о натуре её хозяина, ставит где-то рядом вопросительный знак...
Остаётся разглядеть лицо байваччи. Оно выразительно и даже красиво - большие чёрные глаза, стреловидные брови, очень прямой нос. Классический профиль восточного повелителя, к ногам которого падают плоды утех и вожделений со всех райских деревьев мира.
Но резкие прорези вертикальных складок в уголках плотно сцепленных губ и крупный подбородок несколько нарушают традиционно восточный тип. Эти прорези и подбородок - человека активной, практической сметки, привыкшего ежедневно принимать выигрышные деловые решения, который не ждёт, пока плоды созреют и упадут, который не подбирает их с земли, а срывает с ветки сам, который ежесекундно готов начать трясти древо рая, а если найдётся оптовый покупатель на этот вид древесины, прикинуть - не выгодно ли вообще срубить все райские кущи, распилить их и доставить в хорошо упакованном виде по адресу, указанному оптовым покупателем?
...Подъехала коляска личного выезда. Садыкджан, подобрав полы бухарского халата, легко вскочил в неё. Ткнул кучера в спину. Породистый, рослый, хороших кровей вороной жеребец - любимец хозяина, оскалясь и закусив удила, фыркнул, уронил клок пены и резво взял с места.
Через двадцать минут Садыкджан-байвачча уже въезжал во двор своего дома.