— А ты не хочешь? — выдохнул Хан, сдергивая с меня трусики, как бы я не зажимала колени, пытаясь не дать ему это сделать, и погружая пальцы в меня, когда вобщем-то и ответа уже не нужно было, потому что мое тело сдало меня с потрохами, подрагивая от колючего и кусающего желания.
— …нет! — выдохнула я, отчего стекло под моими губами запотело, видя в неясном отражении полыхнувшие черные глаза и усмешку, когда Хан резко убрал руку от меня, продолжая тем не менее придавливать всем телом, отчего я выгнулась, чуть не застонав от неудовлетворенности, не зная, что могу сделать в таком положении, чтобы вернуть его пальцы обратно.
Вот только у Хана были свои планы.
Я бы взвизгнула, если бы его ладонь не накрыла мой рот, заглушая звуки, когда свободная рука с резким шлепком опустилась на мои обнаженные ягодицы, опаляя болью и заставляя дернуться от неожиданности, изо всех сил упираясь в стекло, с ужасом глядя на людей, ходивших мимо нас так близко, что можно было легко услышать, о чем они разговаривают, если бы мое сердце не стучало так сильно.
Но и это было лишь начало того, что задумал этот черноглазый сумасшедший, когда он вошел в меня одним резким глубоким ударом, без предупреждения и ласк, и заглушая мой всхлип своей ладонью, пока я пыталась встать на носочки и тянулась вверх, чтобы только он не был так глубоко и жарко внутри меня, растягивая с такой силой, что было просто невыносимо терпеть.
— …больно! — выдохнула я в его руку, пытаясь извернуться и упереться в него хоть как-нибудь, вот только у меня совершенно ничего не получалось, когда я была распластана на стене, словно лягушка для опытов по биологии, в которую втыкали кол.
— Пусть будет! — рыкнул Хан, склоняя голову вниз, чтобы для пущей убедительности еще и укусить меня за шею, явно оставляя след, — пусть боль напоминает тебе о том, кому ты принадлежишь, мавиш!..
Черт, он был выше меня почти на полторы головы, и первые несколько его движений мне было на самом деле больно, отчего я стискивала зубы, продолжая тянуться вверх, понимая, что это его наказание, и я ничего не смогу сделать, пока он не успокоится, приподнимаясь вверх, и проезжая кончиком носа по стеклу, к которому была прижата, но я молчала, не позволяя себе и пикнуть о том, чтобы он остановился и перестал делать это.
Только, словно почувствовав, как я замерла и перестала сопротивляться, Хан словно сменил тактику, отчего мне стало только еще хуже.
Нет, не потому что было еще больнее, а потому что теперь он двигался плавно и мучительно, заполняя меня собой осторожно и растягивая теперь мучительно долго и так томительно сладостно, что хотелось кричать от каждого его движения.
Я кусала его руку, чтобы сдержать стоны, пытаясь уцепиться ногтями за гладкое стекло, ощущая на своей шее сзади его рваное горячее дыхание и его аромат, от которого сходила с ума.
Еще и еще, снова и снова, я скользила вверх и вниз, вслед за его стройным телом, готовая умолять о том, чтобы он прекратил меня мучить этой пыткой.
Пусть делает больно, пусть двигается резко, быстро, но даст моему золоту выпорхнуть из тела, потому что он каждого его прикосновения оно закипало в моем теле все сильнее и сильнее, отчего мне казалось, что я просто разорвусь на части.
— Все еще не хочешь? — шептал Хан, касаясь зубами моего уха и чуть прикусывая его, отчего первый взрыв, как маленькая вспышка затронул каждый нерв в моем дрожащем напряженном теле.
Но этого было мало, я хотела еще.
Теперь я знала, что этого недостаточно и взрыв должен быть такой силы, чтобы меня унесло в другую вселенную….ведь Хан научил меня этому.
Откуда только взялись силы, чтобы выдохнуть в его ладонь:
— …нет…
Я ждала, что он снова шлепнет меня, что снова накажет….но Хан лишь усмехнулся, неожиданно сделав шаг назад, отчего я снова съехала по стеклу на пол, с ужасом понимая, что он просто ушел.
ОН УШЕЛ!
Он застегнул свою чертову ширинку и спокойно отправился обратно на рабочее место, усевшись на стуле и взяв ручку, пока я прилипала обнаженными ягодицами к влажному стеклу, которое нагрелось от движения наших тел.
Я горела так, что внутри было больно!
Это было даже больнее, чем когда он пытался наказать меня, вонзаясь в меня и не жалея.
Мое тело застыло на одной дрожащей ноте, словно бушующее пламя застыло в кратере вулкана, не в силах выбраться наружу….без него.
Того, кто со спокойным видом, принялся снова рассматривать какие-то документы, не обращая внимания на меня — дрожащую, раздавленную, пылающую, не в силах даже натянуть юбку назад, чтобы прикрыть свою наготу и чувствительные бедра.