Вот только как бы я не готовилась, а все было напрасно.
Остановившись у двери в кабинет, я замерла, вдыхая и медленно выдыхая, но понимая, что проигрываю уже на пороге, потому что его аромат просачивался в мои легкие, словно маленькая доза моего личного наркотика, которого мне было всегда мало.
Я еще даже постучать не успела, когда услышала его приглушенный бархатный голос:
— Войди.
Теперь точно никуда не убежишь.
Только в омут с головой, что бы меня не ждало за этой дверью.
Я не смотрела на Хана, когда входила в его кабинет, понимая лишь то, что он где-то в области стола, когда мужчина проговорил снова все так же бархатно, но властно:
— Закрой дверь.
Я молча подчинилась, осторожно закрыв дверь так тихо, как только могла, застыв возле нее, когда услышала за своей спиной:
— На замок.
Тело дрогнуло, сжавшись и замерев, когда я тихо выдохнула:
— …зачем?
— Не нужно задавать вопросов, мавиш. Нужно делать, как я говорю.
— … разве это необходимо, чтобы поговорить?…
Когда за спиной повисло напряженное и явно весьма недовольное молчание, я тяжело сглотнула, все-таки подчинившись.
Словно у меня был выбор.
Словно у меня был шанс на спасение от этого пламени, которое уже начинало разгораться внутри, даже если Хан просто сидел позади меня, ничего не делая, но покоряя душу и тело.
— Не хочу, чтобы нам мешали.
Я послушно закрыла дверь, чуть помедлив, прежде чем обернуться к нему, и встретиться с черными глазами, в которых разливалась обжигающая лава, отчего невозможно было найти зрачка в черной радужке едва освещенного кабинета, где на столе горел лишь одинокий ночник.
Было странное ощущение, словно от Хана исходят кусающие волны, которые касаются моего тела, будоража кровь и путая мысли. И чтобы не сгореть в них, я быстро проговорила, не отходя от двери, словно смогла бы убежать от него:
— Каан рассказал тебе о том мужчине в торговом центре?
Хан сидел в своем глубоком кресле, расставив ноги и откинувшись назад в расстегнутой до ремня светлой рубашке, крутя в пальцах золотую ручку и глядя прямо на меня, словно притаившись:
— Рассказывал.
Я переступила с ноги на ногу, в ожидании услышать от него еще какую-то информацию, но Хан продолжал молчать, глядя на меня свои тяжелым, бархатным, разъедающим взглядом.
— И?…это все?…
— Да.
— Те люди в клубе были от него?
Положив ручку на стол, Хан завернул кресло, проговорив приглушенно, но с такой внутренней силой, что я сделала шаг назад:
— Иди сюда.
Я словно перенеслась в тот день, когда решилась прийти к Хану со своей шальной идеей, умирая от страха и восхищения, впервые увидев его в стенах того кабинета, который остался в ночном клубе нашего городка, принадлежащего только ему.
В тот день я стояла перед ним, словно школьница, которая боялась даже его аромата, не смея признаться себе в том, что он околдовал меня и заворожил в первую секунду нашего ужасающего знакомства.
Теперь я была Лейлой, и столько дней прошло с момента нашей первой встречи, но я все-равно терялась каждый раз, когда слышала негу и сладость в его голосе, от которой тело наполнялось его золотом.
Как и тогда, во мне не было сил, чтобы сопротивляться ему.
Я шла, глядя в его глаза, в которых тонула, пропадая в их бархатной темноте, но не желая выбираться наружу, потому что теперь знала. И любила.
Я остановилась у стола Хана, будто окунувшись в наше прошлое, когда стояла так же, дрожа от ужаса и не веря в собственную смелость.
Я и сейчас дрожала.
Только это был не испуг.
А предвкушение.
Я дрожала от желания его прикосновений.
Его губ. И той власти, которую он имел надо мной.
— Сними трусики.
Мы словно сделали круг, вернувшись в точку отсчета, где все должно было встать на свои места, отсеяв все то, что было не нужно, и оставив лишь одно. Чувства.
То, что я видела в полыхающих глазах Хана, впитывая в себя его черную страсть и опаляющее желание.
Я снова подчинилась, делая это медленно и глядя в его глаза, не отводя взгляда, но не распахивая своего халатика, видя, как полыхнуло в черном зрачке, словно в нем взорвалось что-то.
Он всегда играл со мной изощренно, томно и чувственно, опаляя своими эмоциями, своей силой, делая это столь тонко и умеючи, что я сама хотела отдаться в его власть, позабыв обо всем на свете.
Но теперь я знала, что Аля застыла бы у края стола, сжимая свои влажные от страсти трусики в руке, ожидая дальнейших указаний от своего черного короля, боясь его в такой же степени, в какой и желая.