На мой утвердительный ответ и пылающие от стыда щеки, черные очерченные брови Хана в удивлении взлетели вверх, когда он хохотнул, показывая свои очаровательные ямочки на щеках:
— Ты серьезно?
Когда я снова закивала, он на секунду застыл, поинтересовавшись как-то вкрадчиво и даже осторожно:
— Могу я спросить, когда ты в последний раз целовалась с парнями?…
Очень хотелось бы ответить ему, что не можешь и что это не твоего ума дело, но я слишком боялась, что он откажется от нашей жуткой сделки, пробормотав так, что была готова от стыда уткнуться в его грудь:
— …в 9 классе….
Ресницы Хана удивленно хлопнули пару раз, и неожиданно он расхохотался.
Он смеялся от души, запрокидывая голову, и показывая свои идеальные белые ровные зубы так, что я подпрыгивала на его коленях, сначала теряясь, а потом начиная откровенно злиться.
— Смешно то, что я не спала со всеми подряд, сохраняя свою честь ради одного мужчины?
Смех Хана оборвался, когда он пристально всматривался в мои глаза, тем не менее, продолжая улыбаться и полыхать своими черными глазами, что злило меня еще больше.
— Смешно то, что я выросла в приличной семье и нормальном городе, где не принято лизаться с малознакомыми молодыми людьми прямо на улице при свете дня?
Заерзав на его коленях, я пыталась встать, готовая запустить в эту наглую улыбающуюся морду собственными трусиками, что по-прежнему сжимала в руке, только его руки сжались вокруг меня, не давая возможности даже пошевелиться.
— Смешно то, что я поступилась собственными принципами и гордостью, ради того, чтобы спасти тех, кого люблю?!..Знаете, мистер Хан, думаю, нам нет смысла продолжать этот разговор и возвращаться к теме оплаты моего долга…
— Молчи.
Вдруг проурчал мужчина, пряча улыбку и свои ямочки на щеках, которые меняли его лицо совершенно, завораживая меня своим появлением каждый раз.
— Я буду приходить к тебе, когда захочу и делать с тобой, что захочу, пока не посчитаю, что твой долг оплачен.
Я тяжело сглотнула, глядя в черные глаза, которые теперь горели, словно расплавленный драгоценный камень:
— …звучит, как вечное сексуальное рабство…
Мужчина снова усмехнулся, вдруг подавшись вперед так, что его дыхание снова коснулось моих губ, прошептав:
— Сначала придется научить тебя тому, как именно ты будешь оплачивать свой долг, а уже потом займемся им непосредственно.
Я чуть не икнула, услышав это, подумав, что, наверное, нужно было бы уточнить хотя бы временные сроки сие мероприятия. Только все-равно не смогла выдавить ни единого звука, глядя в эти пронзительные черные глаза, словно в черную воронку, которая затягивала в себя с каждой секундой все сильнее и сильнее…только падая на самое ее дно, я совершенно точно знала, что там острые безжалостные камни, о которые я разобьюсь….
Длинные ресницы медленно моргнули, выпуская меня из черного плена, и Хан сел прямо, убирая с моих бедер горячие руки и проговорив снова своим холодным отрешенным голосом, словно его глаза еще секунду назад не горели и не сверкали лукаво и так жадно.
— Можешь идти. Я найду тебя, когда посчитаю нужным.
Это было, словно получить пощечину, и я неловко слезла с его колен, покраснев и сжимая в ладони свои трусики, видя, как мужчина потянулся к столу, тут же погрузившись в бумаги и, кажется, совершенно забыв о том, что я стою рядом….и только что целовала его…ну, вернее, пыталась сделать это…а еще сидела на его коленях!…неужели это было так плохо, что я в миг стала для него бестелесным приведением?
Потоптавшись на месте, я вздрогнула, услышав его красивый звучный голос, который проговорил сухо и отрешенно, когда Хан даже не поднял голову от стола, продолжая что-то рассматривать в бумагах:
— Иди.
Третьей словесной пощечины было не нужно, чтобы я вылетела за дверь, осторожно ее прикрыв, хотя хотелось хлопнуть ей со всей дури и силы, чтобы даже косяки затряслись, и полыхая яростью и унижением, я была готова разрыдаться, но нет…я не доставлю ему такой радости! Никогда!
Стиснув в кулаке трусики, и стараясь не обращать внимания на свои дрожащие колени и пылающие щеки, я прошагала по коридору в полном одиночестве, остановившись у края лестницы, вмиг испугавшись, потому что внизу раздавались голоса тех мужчин…
Господи…если Хан передумает, то отдаст меня им…лучше пусть сразу убьет.
Это в любом случае будет унизительно, грязно и…нечестно…только вот, кого это интересовало?
Осторожно спускаясь по лестнице и снова одергивая свое платье, я старательно делала вид, что спокойна, как удав, но как оказалось, делала это зря, потому что внизу никого не оказалось. И лишь тогда позволив коленкам задрожать снова, я вылетела из клуба, плотно закрыв за собой дверь и заторопившись уйти от этого места как можно дальше.