- Да, - слабо сказал Кудерк, проклиная свою трусость.
- Ты ему не расскажешь о твоем визите сюда?
- Нет.
Никоро поднялся и снова взял кинжал. Подходя к Кудерку, он медленно выговаривал, как это делали в американских фильмах, которые ему привозили иезуиты:
- Если ты предашь меня, я отведу тебя в подвал и убью своими руками. Будешь подыхать неделю. А теперь убирайся.
Кудерк уже поворачивался на каблуках, когда комиссар окликнул его. Чтобы только посмотреть, все лис ним в порядке.
- Он где, твой тип?
Разумеется, он уже знал это.
- В "Пагидасе".
- Хорошо. Сматывайся. Что надо сказать?
- Akisanti Sana, [Большое спасибо. - Прим. авт.] - прошептал Кудерк.
Мимоходом Бакари слегка пнул Кудерка в дряблый зад, смутно ожидая отпора, чтобы можно было ударить. Но тот слишком хорошо знал негров. Он даже не оглянулся, тщательно закрыл дверь и оказался снаружи под палящим солнцем.
Авеню Упрона кишела людьми. Был базарный день, и все негры из джунглей, прибывшие из Мурамийи, Бубанзы и Мвизара, хотели увидеть старый дворец губернатора, ставший затем королевским дворцом, и вот уже месяц резиденцией президента Республики.
Это была довольно безобразная постройка в центре парка, но обладающая в глазах бурундийцев несравненным престижем: там когда-то жили белые.
Подтолкнутый негритянкой с голым торсом и выбритыми в знак траура волосами, Кудерк пробормотал ругательство на суахили и живо обернулся, удивленный своей собственной смелостью, чтобы увидеть, услышала ли она его.
Он еще дрожал от ненависти и страха и решил передохнуть на площади Независимости в ресторане "Ля Кремальер". Он заказал пиво "Полар" и протер свои очки. Почти все его тело еще болело. Дав отдохнуть своей голове, он стал мечтать о кровавых погромах и о себе, Кудерке, сметающем своим беспощадным пулеметом ряды полных ужаса негров.
Хорошо мечтать. Но он попал в трудный переплет. Никоро сдержит свое обещание, если он его предаст. Ему не хотелось закончить свои дни в подвалах службы безопасности. С другой стороны, в лице Малко он имел единственный шанс, который мог ему представиться для бегства из этой проклятой страны. У него не было простора для маневра.
Его рука болела. Он беспокойно ощупал ее, не решаясь пойти на перевязку к аптекарю. Ему всегда говорили, что укус негра был так же опасен, как и укус обезьяны: рапа тут же воспалялась, и можно было сдохнуть. Он вздрогнул от отвращения и заказал коньяк с минеральной водой.
Комиссар Никоро твердой рукой толкнул дверь Клуба избранных джентльменов.
Он располагался возле "Ля Кремальер", лучшего ресторана Бужумбуры с тех пор, как закрыли "Мавали" на берегу Озера: слишком много клиентов умирали там насильственной смертью, в частности, подряд два министра. Терраса была слишком доступна для людей с плохими намерениями и автоматическим оружием. Клуб служил местом встреч всех высокопоставленных негров. В принципе, он был закрыт для белых, за исключением тех, которые заключали выгодные сделки с высшими чиновниками. Именно здесь заключались фантастические соглашения по распродаже бурундийского кофе на международном рынке по низкой цене к большой выгоде кучки людей, включая Никоро и многих греков.
Клуб был еще пуст. Не было и шести часов. Комиссар уселся в кожаное кресло и заказал "Фернё-Бранка". У Никоро был слабый желудок, и от злости у него начиналась изжога.
Кроме того, ему было небезызвестно, что он играл с огнем, ставя свою алчность выше интересов своих компаньонов. Этот новичок уже должен быть мертв или выдворен.
Глядя на его мрачный вид, бармен остерегся обратиться к нему и укрылся за своей стойкой.
Но после "Фернё-Бранка" Никоро заказал коньяк, чтобы лучше поразмыслить. От жадности у него пересохло в горле. Сорок тысяч долларов! Нужно действовать осторожно: незнакомец был из тех людей, которые не остаются безответными. Законность - вот что лучше всего. Это не огорчало его: так, помимо прочего, он мог унизить свои жертвы. Немного приободрившись, Никоро стал потягивать коньяк: вдруг дверь резко отворилась перед здоровенным типом, затянутым в костюм "розовое дерево", с маленькими красными глазками, злобными и живыми, и с черепом, как биллиардный шар. Он осклабился улыбкой крокодила, увидев комиссара, и пошел прямо на него.
Его лицо исказилось от еле сдерживаемой ярости и злобы. Не заботясь об официанте, который подошел принять заказ, он вынул из-за пояса "кольт" 38 калибра и упер его ствол в желудок Никоро. Тот посерел. В том состоянии, в котором этот страшный человек пребывал, он был способен разрядить содержимое "кольта" куда угодно. Не случайно его также называли Ари-убийца.
- Нико, - сказал он, - если ты начнешь хитрить со мной, то очень скоро встретишься со своим черным боженькой.
Наивные люди могли бы удивиться, что простой гость Бурунди позволяет себе разговаривать в таком тоне с одним из наиболее грозных и могущественных чиновников Республики.
Но Аристот Палидис, грек-киприот, был номером Один среди торговцев бриллиантами в Бурунди. Его комиссионеры отправлялись искать их вплоть до реки Казаи и даже в Южную Африку. Затем они направлялись в Ливан, благодаря целой сети посвященных, в которой комиссар играл важную роль. Как бы случайно посыльных никогда не обыскивали. А все мелкие торговцы безжалостно арестовывались или выдавались Ари-убийце, что было еще лучше.
В Бужумбуре греки держали в своих руках почти всю местную торговлю с индусами. Все вносили солидную ежемесячную плату Никоро в обмен на его активную или пассивную защиту. Но в этом случае комиссар поступался своей гордыней. Если Ари заподозрит, что Никоро хотел обстряпать дельце с новичком у него за спиной, он может убить комиссара. С другой стороны, не могло быть и речи о том, чтобы рассказывать ему о сорока тысячах долларов. Жестокая дилемма. Он попытался выиграть время и нервно расстегнул первую пуговицу своей туники.
- Месье Ари, не нервничайте, - сказал он хнычущим тоном. - В чем дело? Вас не уважают?
Тот задохнулся от ярости.
- Ты еще издеваешься надо мной! Какой-то тип шатается по городу, чтобы скупить бриллианты. Вместо того, чтобы вышвырнуть его, ты тут сидишь надираешься.