— Про тебя тоже ходят слухи похуже, чем о Гере, — при упоминании своего имени блондинка прожгла яростным взором Хенга, на что тот лишь ухмыльнулся. — Лучше было бы пленить самого Ареса. Говорят, вы с ним неразлучная парочка.
Вновь брюнетка неразборчиво прорычала нечто угрожающее. Но Чжао больше было не до богинь. Он подозвал сотника одного из отрядов.
— Этих девок охранять как зеницу ока! Будьте внимательны — эти твари невероятно сильны и изворотливы. Немедленно отрубите головы всем мертвецам!
Хенг почувствовал, как его спину прожигают два огненных от подгораемых пуканов взора. Он почти физически ощущал мысли богинь, хотя телепатом так и не стал. Обернувшись к ним, он с издёвкой протянул:
— Да, я не играю по вашим правилам! Будет вам уроком, что не стоит трогать мирного ханьца, который наслаждается жизнью в райском уголке. Вам — это всем богам, Гера.
В её ответном мычании он разобрал:
— Тебя убьют как бешеного пса!
— Это мы ещё посмотрим кто кого…
Дальше ему не дали договорить молнии, которые начали впиваться в него из одного только что обезглавленного бессмертного. От боли он не устоял на ногах и рухнул на колени.
Иные солдаты испугались бы, но его воины были заранее проинструктированы, как действовать и чего ожидать. И хотя слышать о том, что в их командира могут ударить молнии и увидеть их своими глазами — не одно и то же, всё же они не растерялись. Как и было изначально сказано в инструкциях до боя, мертвецов подносили поближе к тысячнику и рубили им головы.
Вскоре всё повторилось вновь: из шеи очередного обезглавленного трупа начали бить молнии. Потом из второго и третьего, и все они вливались в Хенга, заставляя его тело сотрясаться. Он не выдержал и застонал. Ему с трудом удавалось устоять на четвереньках. На пятом бессмертном он распластался лёжа. Всего же процедура повторилась тридцать семь раз. Порою молнии создавали целую бурю, когда умирал наиболее сильный полубог. Под конец Чжао и вовсе не мог пошевелиться. Он лежал в прострации с глупой улыбкой на лице, словно чрезмерно перебрал с алкоголем или даже чем покрепче.
Воины подхватили командира и добычу, среди которой были две богини, и начали отступление. По пути они грабили богатые дома, вырезали мужчин и захватывали в плен молодых девушек и детей. Пленных собралось раз в десять больше численности войска. Всех, кто пытался бежать или оказать сопротивление, безжалостно убивали, что у остальных снижало желание к бегству до нуля.
Пленных девок и детей заставляли тащить тюки с награбленным имуществом, которого было настолько много, что часть добычи приходилось бросать ради более ценной.
Вскоре отряд Хенга воссоединился с отрядами Ждана и Миролюба. Те уже награбили приличную добычу и набрали в плен не меньшее количество девушек и детей. Храбр приказал отступать.
После выхода за пределы городских стен часть добычи с плеч пленников переместилась на крупы лошадей. О верховой езде никто не помышлял, поскольку с тридцатитысячной толпой рабов скакать верхом бессмысленно.
Хенг пришёл в себя ближе к вечеру. Славянское войско уже отступило от стен греческого полиса и встало лагерем на ночёвку. Воины выглядели усталыми, но довольными. Среди них обнаружилось много раненых. Отовсюду в лагере доносились звуки совокупления — таким образом солдаты после боя сбрасывали стресс с пленницами. Хенгу это было знакомо, ведь когда-то он и сам поступал аналогичным образом, как и многие воины до него и после.
Покинув шатёр, он не обнаружил охранения. Все дежурные воины были заняты более важной задачей — охраной пленников и лагеря.
Побродив по лагерю, постоянно обходя мужские голые жопы, делающие новых детей, он нашёл своего зама возле костра с котелком.
Наложив себе каши, он сел рядом с парнем на скамью, сооружённую на скорую руку из самодельной доски.
— Что с моими пленницами, Чжу?
— Они под охраной, командир, — оторвался он от деревянной миски с кашей.
— Связаны?
— Так точно.
— Не кормите их и не поите, и не развязывайте.
— Совсем? — выгнул правую бровь Чжу.
— Совсем.
— Но они же подохнут, командир!
— Эти не сдохнут. Вот если дать им намёк на возможность побега — они сбегут. А бегать они умеют так, что на лошади не догонишь. Силушку ты их видел.
— Командир, — замерла деревянная ложка Чжу на половине пути к миске, — кто они?
— Те, из которых молнии били — полубоги.
— А девки?
— Богини.
— Богини?! — стали квадратными глаза Чжу.
— Богини. Самые мерзкие из них — мстительные стервы, весь смысл жизни которых сводится к мести. Кому и за что мстить они найдут — бабы же. Поэтому за ними нужен глаз да глаз.