— Погоди, ты так скачешь с темы на тему, что я… Постой, да ты просто хочешь воспользоваться мной, как предлогом, чтобы Вэйл… артма Вэйлинэйл тебя в дом впустил! Но я согласна! — выпалила Денджирг. — Только неприлично это, в дом к артме-то идти, где же видано такое?
— Ох ты ж Удронька моя! — вздохнула Аджарг. — Ну кто сказал, что мы с улицы ломиться будем? В дом он нас, может, и не пустит, а поговорить поговорит. И никто не узнает ничего, уж поверь.
«То-то все Запопье судачит о твоих похождения!» — подумала Денджирг, но вслух ничего не сказала, ныряя вслед за Аджарг в заросли высоких кустарников, огораживающих чей-то дом. Какие уж там приличия, до них ли, когда в городе такое творится?
Тодда настоял, что после нескольких укусов Нейтану совершенно необходимо отдохнуть в постели — и тот не стал возражать, хотя вовсе не чувствовал упадка сил. Просто хотел остаться наедине со своими мыслями, не отвечая на докучливые вопросы, не делая вид, будто он всем доволен и абсолютно счастлив.
У него с самого начала не было иллюзий касательно того, с какой целью огры покупают для себя мужчин, однако, считая себя опытным любовником, он самонадеянно решил, что справится с подобным испытанием достойно. А кроме того, Тилшарг действительно нравилась ему, тут он нисколько не кривил душой, говоря о ней с Ханетом. Тилшарг была превосходно образована, многое знала о внешнем мире — даже музыку, литературу и театральные постановки! Дикарка? Вот уж нет! С самого первого дня знакомства Нейтан и Тилшарг говорили и говорили, словно боясь не успеть поделиться друг с другом тем, что успели узнать за свои — столь не похожие жизни. И часто случалось так, что, встретившись утром за завтраком, они, обменявшись приветствиями, начинали разговор с того, на чем остановились предыдущим вечером. И было очень легко забыть о том, что эта огра купила его на аукционе, выложив немаленькую сумму. Скорее уж казалось, будто он приехал погостить в ее доме, где теперь жил, окруженный заботой и вниманием, делая все, что заблагорассудится — разумеется, в рамках местных нравов и обычаев. Но случившееся между ними сегодня после боя… признаться, к такому Нейтан оказался совершенно не готов.
Он коснулся ранок на плече и те отозвались легкой болью. Приятной болью, которую хотелось и в тоже время страшно было испытать вновь. Вдруг к укусам можно пристраститься, словно к дурманящим зельям, лишиться воли и разума? Вдруг к ним можно пристрастится настолько сильно, что ему уже никогда не захочется покинуть Забраг и Тилшарг? Нейтану случалось видеть в портовых кабаках и борделях, куда их с приятелями иногда заносило поразвлечься, несчастных, готовых на любое безумство и даже преступление ради новой порции дурмана. Слышал он и о тех, кто находил удовольствие и прелесть в укусах вампиров из Некрополии. Поговаривали, будто глоток крови, выпитый вампиршей или вампиром во время соития, способен свести с ума. Сам Нейтан никогда не хотел попробовать нечто подобное, а теперь…
«Но в конце-то концов, — подумал он, подложив руки под затылок и глядя в потолок, — о чем я переживаю? Живущие в Забраге гзартмы выглядят счастливыми, довольными — и я начинаю понимать почему. Огры сперва пугают, но в них действительно есть нечто особенное, экзотическое, даже возбуждающее… Да и отец всегда говорил, что жену следует выбирать не за красоту, что внешность женщины не столь важна, как ее приданое, нрав, умение угодить мужу и распоряжаться деньгами. Вряд ли, конечно, он при этом представлял себе кого-то вроде Тилшарг, но теперь я, наконец, готов признать: в его словах и в самом деле был смысл. Уж ее нрав-то меня точно устраивает более чем, тут с ней ни одна из прежних моих любовниц не сравнится! И чувство юмора у нас сходное. Да и умение “угождать”, хотя отец и в этом вопросе явно совсем другое имел ввиду…»
Нейтан невесело улыбнулся. Сказал бы ему кто-то еще месяц назад, что его будет волновать не судьба Ондола и заговор против всемогущего полководца Дарина, заговор, в котором он столь опрометчиво решил принять участие, воображая себя спасителем отечества, попавшего в руки тирана и деспота! Сказал бы кто-то, что он вместо этого, позабыв обо всем, станет всерьез размышлять над тем, как наилучшим образом выстроить взаимоотношениями с одной из тех, кого в их мире считали чудовищами! Разве поверил бы он в такое?
Для Нейтана — прежнего Нейтана — не было ничего особенного, удивительного или предосудительного в том, что Тилшарг окружает его заботой и вниманием, осыпает подарками. Там, в своем мире, он, потомок одного из древнейших родов Доминиона, даже если бы был абсолютно нищим, мог сочетаться браком с дочерью самого знатного дома, получив за кровь, которую передаст детям, положение, богатство и почет. Он и в самом деле являлся одним из вероятных кандидатов в супруги королеве Лурии Флоре, чем втайне очень гордился. Хорошо, что Паоло не был сведущ в генеалогии знатных семейств Ондола, а то наверняка не преминул бы ткнуть в самое больное место, как сделал он сам. Ханет, скорее всего, был прав: Паоло вел себя тогда подобным образом потому что злился, был напуган и, скорее всего, очень несчастен… подобно самому Нейтану. Может быть, Паоло сразу вызвал в нем неприязнь, потому что он увидел в нем искаженное отражение самого себя?..