Кэйл никому не рассказывал о своих желаниях, думая, что его поднимут на смех, или, еще хуже, расскажут обо всем Тэпраг. Он по-прежнему оставался внимательным, предупредительным и отзывчивым, и помогал торговцу ничуть не хуже, чем прежде.
Однажды, придя вечером в свою комнату, Кэйл увидел, что все его вещи разбросаны, а сундучок, в котором хранились деньги, разбит. Кэйл рассказал все торговцу и тот позвал шаджйаранг. Среди тех, кто пришел искать вора, оказалась и Тэпраг. Обыскали все комнаты они и нашли пропажу у одного из юношей, привезенных на продажу. Вечером Кэйл пришел к торговцу, которому принадлежал незадачливый воришка, и спросил, что тот собирается сделать с ним.
— Оставлю в Барыгане, там найдутся те, кто захочет за него заплатить, — зло ответил торговец. Воришка был красив, торговец рассчитывал получить за него хорошую цену во время аукциона, но понимал, что теперь вряд ли кто-то захочет взять в свой дом вора.
— Здесь достаточно денег, чтобы заплатить за хорошего гзартму, — сказал Кэйл, протянув торговцу кошелек, который вернули ему шаджйаранги. — Пожалуйста, возьми и отвези этого парня обратно домой…
— Да этот юноша просто сиял благостью Тау! — присвистнула Аджарг. — А что торговец?
— Взял деньги и отпустил воришку.
— Ну хоть что-то осталось неизменным в этом мире! — Аджарг подмигнула Денджирг. — Если бы торговец проявил благородство и не взял денег, Йоджинг Свирепая лишилась бы покоя и сна, ведь ей бы пришлось пересмотреть свое отношение к людской расе.
— Те не должна так говорить о Йоджинг! — вскинулась Денджирг, но Вейлинейл поднял руку, останавливая ее.
— Аджарг хоть и непочтительна, но, по сути, права. Многоуважаемой Йоджинг приходится чаще иметь дело с теми, кого сложно назвать лучшими представителями человеческой расы. А об этом происшествии толковали до конца ярмарки, самые азартные даже бились об заклад, споря о том, что заставило Кэйла совершить подобный поступок.
Денджирг невольно подалась вперед:
— Почему же он сделал это?
Вэйлинейл сдержанно улыбнулся.
— На следующий день, когда Кэйл шел через двор, кто-то окликнул его. Это была Тэпраг. Она подошла к Кэйлу и сказала:
— Я слышала, ты отдал все свои деньги, чтобы выкупить того, кто тебя обокрал. Почему ты так сделал?
— Я слышал о Барыгане и знаю, что там ждет таких, как он, атир.
— Ты добр, возможно, даже слишком, — проворчала Тэпраг и вернулась обратно к воротам.
Однако на следующий день она вновь окликнул Кэйла и заговорила с ним, а потом снова и снова.
За два дня до окончания аукциона она исчезла. Кэйл думал, что уже не увидит ее до следующего года, однако на заставе Тэпраг догнала караван верхом на гугдарме и положила на колени Кэйлу, сидевшему на козлах повозки, странный цветок с пушистыми белыми лепестками и черными тычинками.
— Эти цветы растут на отвесных скалах, — сказала он. — Я подумала, что хочу подарить тебе такой.
Кэйл заметил, что ее руки и ноги покрывают ссадины, представил, как Тэпраг карабкается по отвесной скале и задрожал, хотя бояться уже было нечего.
— Вы ведь могли сорваться, атир, — сказал он. — Не стоило вам так рисковать.
— Они делают так, чтобы показать серьезность своих намерений, — с досадой проворчал торговец, сидящий рядом с Кэйлом. Он знал кое-что об обычаях дард и, понимая, что вот-вот лишится помощника, с трудом сдерживал досаду. — Эта госпожа хочет взять тебя в свой дом, Кэйл.
Багрово покраснев, Кэйл принялся отнекиваться, и Тэпраг еще долго убеждала его в том, что не шутит над ним, а после, устав убеждать, бросила на колени торговцу увесистый мешок с золотом.
— Отдай его родным выкуп.
— Но у него нет родных, — сказал торговец, но Тэпраг махнула рукой:
— Значит, оставь себе. Я ведь забираю твоего помощника.
С этими словами она пересадила Кэйла на спину своего гугдарма и увезла обратно в Запопье.
— Дарды видят сердцем, а не глазами, — сказала она Кэйлу по дороге. — Наши илльх-гзартмы вылечат тебя, если захочешь, но знай, что ты и сейчас прекраснее всех, кого я встречала прежде.