Павел замолчал, позволив слушателю обдумать полученную информацию.
— Выходит, что не всю информацию уничтожил наш покойный шеф, — негромко произнес Алексей после недолгой паузы. — И теперь самой главной, и, возможно, единственной угрозой для нашего бывшего помощника стал я. Исходя из этого, можно сделать логический вывод: мне предстоит скоро исчезнуть. Что там придумали ваши головастики? Автокатастрофу, или случайное ограбление?
— Если бы я разговаривал с кем другим, то… — начал ответ шеф разведки, но сбился, — да брось, не стал бы я ни с кем разговаривать. Сейчас другие времена. Куда более жесткие. Исчез бы тот человек, и всё. Но здесь другое дело. Ты мой друг. Мы вместе учились в Лесной школе, вместе пришли в контору, в отдел С. И может, потому, что я был твоим другом, Леонид Владимирович разрешил мне ознакомиться с твоим делом перед его уничтожением. И попросил… Он был правильный человек. Наверное, он чувствовал свою вину. И надеялся, что… Что я смогу как-то помочь тебе…
— Картина маслом. Сейчас слезы вытру… — пробормотал Алексей. — Я тут недавно один ваш сериал посмотрел. На диске. Кто-то из знакомых подарил. Понравилась фраза…
— Да понял я… — отмахнулся Павел. — Можешь не верить, но все так и есть. Я отстоял тебя. На самом высоком уровне отстоял. Никто не станет тебя устранять. Решено вывезти. Однако пока мы все это согласовывали, организовывали, ситуация резко обострилась…
Несмотря на то, что Алексей, за время своей долгой жизни в отрыве от Родины, давно привык к ожиданию, к возможным неожиданностям и грозящей ему опасности, он с трудом осознал смысл сказанного.
— Назад, в Россию? — переспросил он. — А кому я там нужен? И что будет с бизнесом здесь? Надеюсь, вы не думаете, что я с радостью оформлю бумаги на вашего подставного человека. Во-первых, это не так просто, а во-вторых, дело в том, что многое в нём, если не всё, завязано на меня лично. И без этого участия компания рухнет в течение полугода.
И наконец — третье. И самое главное. Много это или немного, но пару миллиардов я успел заработать. И терять их не входит в мои планы. Уж прости. Я, конечно, патриот, и все такое, но… мы уже не те лейтенанты, которые пришли в Ясенево. Мы ведь твердо верили, что наша работа нужна стране. Тогда, в конце восьмидесятых, ещё можно было сказать, что работали за большую идею. И что в итоге? Вся моя жизнь прошла в ожидании. В ожидании провала, ареста. Потом я ждал, что обо мне вспомнят, выйдут на связь. Потом… А вышло так, что сейчас государство само отказалось от этих идей. И зарабатывать большие деньги теперь и в России считается незазорным. И капиталы, которые сколачиваются у вас, ничуть не уступают по способам их накопления местным.
— Сейчас не время и не место спорить о политике. Да. Признаю — с тобой обошлись несправедливо. А разве те, кого назначенный в девяносто первом директор сдал врагу, они пострадали меньше? Союза больше нет, но есть Россия. Страна, в котором мы выросли и живем. По крайней мере я. И другой у меня нет. Понимаю, прозвучит глупо и пафосно, но это как в том старом фильме, про который ты вспомнил. Что для тебя Родина? Место где теплее, где лучше кормят? Тогда ты выбрал, и я зря летел сюда через полшарика.
— Ладно, проехали, — смутился Алексей.
— Да, и еще… пойми, никто не собирается забирать у тебя эти деньги, но и другого выхода нет.
— Вернее есть, я его озвучил, однако вряд ли он тебя устроит, — терпеливо повторил генерал. — И еще… это для того, чтобы прояснить ситуацию. Счет идет на дни. Еще немного и люди, которые это затеяли, всё узнают. Тогда ты лишишься не только свободы, бизнеса, но и станешь предателем в глазах всех. И не говори, что сможешь выдержать допросы. Они мастера своего дела. А ставки настолько высоки, что не остановятся ни перед чем.
Он покосился на неподвижно сидящего Алексея и добавил, понизив голос: — Но есть еще один момент: До сих пор услуги, пусть и в связи с не совсем законной сделкой, наш фигурант оказывал, скажем мягко, как простому, пусть и не слишком разборчивому в методах убеждения, бизнесмену, но после той информации, которая всплывет, ты станешь смертельно опасен для самых влиятельных персон этой страны. Так что… выбора у тебя нет.
— Да хватит уже меня запугивать, — Алексей, возможно впервые, оторвался от изучения красочного узора на полу храма, взглянул на собеседника в упор: — А ты постарел, Паша, раздобрел. Помнишь, каким был? Блондин, два метра роста, плечи в сажень.
— Так время, куда от него денешься, — отозвался тот, и в свою очередь обвел взглядом старого приятеля. — А ты, я смотрю, почти не изменился. Такой же. Форму поддерживаешь?