‒ Эли тяжелый?
Дико вылупляюсь на Виви. Одуреть можно, как же часто ему удается вводить меня в ступор.
‒ Откуда мне знать? ‒ огрызаюсь и забираюсь с ногами на кушетку. ‒ Головой бедро отдавил, это да. А так фиг поймешь…
Осекаюсь, уловив движение губ Виви. Насмехаться вздумал?
И внезапно до меня доходит. Он видел, как я заносила Эли в комнату. Наблюдал за тем, как малявка дрыхнет на моих руках. Экран не был включен для нас, но это вовсе не значит, что камера не показывала изображение помещения для самого хладного господина.
‒ Нормальный, ‒ перестраиваю ответ, запихнув поглубже ругательства, которые хочется обрушить на слух Виви. ‒ Или нет. Без понятия я, сколько должны весить щенята в его возрасте.
Держусь стойко, чтобы не цепляться за внешний вид собеседника. Быстрый взгляд на него, и торопливая смена приоритетов для наблюдения. Не представляете, какая офигенная стена в противоположной от экрана стороне!
‒ Тебе идет белый цвет, Чахотка.
‒ Чего несешь вообще, а? ‒ приходится поддержать навязанный зрительный контакт. Ведь нужно понять мотивы Виви, а без шевеления его физиономии я лишь безрезультатно отбиваюсь от зачаровывающего голоса.
Губы… На его губах улыбка!
Сдержанная, никакого изобилия эмоций. Но все же.
Что-то внутри меня похрустывает и отламывается. Моя неуязвимость под угрозой. Где-то я выбрала ошибочный поворот и поддалась чарам. И теперь меня отравляют ‒ медленно и осознанно.
‒ Ты мне комплимент, что ли, сделал? ‒ Добавляю грубости в голос. Ее у меня всегда в избытке.
Только вот этим Виви никогда нельзя было пронять.
‒ Возможно.
Да твою ж изощренную навороченность! У заразы свои методы меня изводить. И он ими успешно пользуется. Как раньше, так и сейчас.
‒ На наших детях белый цвет тоже прекрасно смотрится.
Глазастый. Все же заприметил нашу с мелкими стихийную «пижамную вечериночку» в одном цвете.
‒ Мы не вместе тут время проводим, не думай, ‒ спешу уверить я, чтобы в башку у Виви не затесалась какая-нибудь противоестественная мысль. ‒ Это случайно вышло.
И зачем мне приспичило оправдываться? Будто так уж важно, что там себе в итоге нафантазирует Виви. Словно он имеет для меня какое-то значение.
Но это бессмыслица. Он ‒ враг.
И я держусь за него лишь потому, что рядом нет иных спасительных плотов. Я помогаю себе в извращенно сложной манере.
Вот именно. И ничего более.
Глава 8.2.
‒ Тебе доложили о нападении? ‒ бросаюсь напролом, чтобы собеседник больше не вздумал нести псевдоромантичную ахинею.
‒ Да. ‒ Виви чуть отклоняется и подпирает щеку кулаком.
Узнаю эту небрежную позу. Деловой настрой специально для меня. Теперь хотя бы можно строить предметный диалог.
‒ И что думаешь? ‒ От нетерпения подаюсь вперед.
‒ Это не первая промывка мозгов людей. Прецеденты были. И с данным инцидентом уже разобрались.
‒ Каким образом? ‒ Прищуриваюсь. ‒ Ты же не сделал ничего странного с теми дядьками? Они всего лишь люди, а не твои крепкие марионетки из высших. Поломаешь на фиг, с твоими-то фокусами.
‒ Тебе не о чем волноваться. Сейчас те двое восстанавливаются в медцентре.
Даже не отрицает, что играется с другими Иммора, как с куклами, и действительно способен кого угодно сломить.
‒ То есть о виновнике, давшем им наводку, ты ничего не узнал?
‒ Следы преступного деяния скрыты.
‒ Ты же осознаешь, что с Иммора разделаться жаждут именно люди?
‒ Вполне логичный вывод.
Да черт тебя шлепни!
Сжимаю кулаки, невероятно сильно выходя из себя от спокойствия Виви. Похоже, он снова застопорил выяснение, чтобы не трясти лишний раз человеческое сообщество. И с чего я вообще решила, что он может нагнуть с пытками тех напавших на нас с Роки мужчин? Да он скорее сотню раз спрессует в вафлю какого-нибудь не вовремя попавшего под руку Иммора!