- Что, и в каждом мире есть такой Ронир?
- Разумеется. Не сам Ронир, конечно. У всех свои имена. Опять же, вы без них не можете.
- И даже в моем?
- Конечно. Но есть нюанс: русло Потока не постоянно. Оно меняется и твой мир так отдалился, что эфир у вас практически незамечен. Его так мало, что даже ты не слышал меня. Ваше средоточие слабо. И эферы твоего мира улавливают лишь его отголоски. Только на фокусы и хватает.
- Подожди, - почесал я переносицу. Дурной жест стал входить в привычку. - То Единение, о котором все говорят... Что-то там про цикл, когда план миров выравнивается... Что это значит?
- Миры выравниваются не по прямой линии, а просто выстраиваются по руслу Радужного, - он поднял глаза и вдоль течения реки рассыпались маленькие черные шарики. Как он вообще это делает? - Тогда поток ощущается сильнее. Сердце Мира наполняется и эферы чувствуют прилив сил. В это слияние мост между мирами может открыться. Собственно, - развел он руками. - Так ты и попал сюда.
- Так, - подытожил я. - Мост, значит. И ты все это знаешь, потому что скачешь вот так вот по мостику?
- Можно сказать и так, - улыбнулся он во все свои пятьдесят зубов.
- Ну а во мне то ты как оказался? Мосты перепутал, не в ту дверь вошел?
- Хорошее определение, - кинул он долгий взгляд в сторону. - Но это оставим на потом. А то ты хочешь и суп, и кашу с одного котла съесть.
- Мы же договорились, - напомнил я ему.
- Все так, - сверкнул он глазами. - Но всему свое время.
- И все же почему сейчас?
- Договаривай уж, потрудись.
- До этого ты устраивал здесь целое шоу, а сейчас решил поговорить? Ни раньше, ни позже. Почему сейчас? - повторил я снова.
Вопрос стер улыбку с лица двойника. И хотя серьезности ему это нисколько не прибавило, по крайней мере он больше не скалил маслянистые зубы, будто нахлебался чернил.
- Время на исходе, Фир. Нам нужно поторапливаться.
- Я, конечно, не против поскорее убраться отсюда, но что изменилось? К чему спешка?
- Скажем так, - повел он плечами. - Кажется мои родственнички тоже решили прогуляться по мосту. А знакомство с ними, поверь, тебе не понравится.
- У тебя есть родственники? - выпучил я глаза.
- На сегодня все, - резко развернулся он и направился к обрыву. - А мне пора по-вадимить.
- Хаос, подожди. Они такие же, как и ты?
- Иди в Храм, - не оборачиваясь выкрикнул он, стоя на самом краю. Его взгляд устремился вниз и он...
- Ты чего там делаешь?
- Найдешь Храм, вопросов меньше станет. И забери свою псину! Пока она мне тут все не загадила.
- Какую псину? - не понял я.
Откуда-то из темноты, среди кривых сухих кустов навстречу медленно выплыл маленький белый огонек. Он настолько не вписывался в картину этого места, что казался чуждым. Приближаясь, огонек увеличивался в размере обретая очертания, пока вовсе не растворился и на землю ступила массивная лапа кото-пса.
- Нару?
***
Глаза я открыл под неровный звон колокольчика. Криворогая буренка безразлично уставилась на меня замыленным взглядом. Глупая скотина зализывала крупную щель деревянной перегородки, разделявшую нас, от чего та блестела, словно полированная. И то ли корове было низковато, то ли нервный тик одолел мордатую, но она постоянно дергала головой, отчего колокольчик на ее роге беспрерывно бренчал, раздражая своим звоном.
В иной раз я бы проклинал животину, но кажется, это Хаос вытолкнул меня из сна. Вот надо было ему? Спал бы себе и спал. А под это тренькание сон уже не идет. Не успевшее отдохнуть тело стонало, как после каменоломни и дико хотелось есть. Хотя, вероятно таков эффект лечения.
Знакомство со старушкой было крайне пресным. Возникло ощущение, что ей абсолютно все равно, как на меня, с моей поклажей, так и на происходящее вокруг. Жаловаться, пожалуй, не на что. Я притащился к ней, глубоко за полночь. Хаос конечно уверял, что вел меня коротким путем - не проверишь же со слепу - но что-то уж больно часто ноги вязли в чавкающей вонючей жиже. А ведь со слов Кирьяма, путь должен быть не долгим. Так что кое-какие сомнения на счет поводыря закрались. Тем не менее, лекарь приняла нас без лишних возражений, несмотря на поздний час. Она вообще не отличилась разговорчивостью и ограничилась лишь сухими словами:
- Говори. Сядь и не ори. Свободен. Она останется. Спишь в сарае. Возьми еду. Не дам.
И все бы ничего, но я не ожидал увидеть эфера, да еще и шамана, судя по рисункам на лице. Линии ее рун отличались от тех, что были у отшельника. Да и в целом ее лекарство было иным: напоила какой-то настойкой, плеснула водой на открытые порезы, и та с шипением испарилась, опалив края ран. При этом сияние ее рун было не красным, как у Марви, а бледно-голубым. Румяные полоски шрамов, красовавшиеся сейчас на моем теле, говорили, что она куда лучший лекарь, чем старый охотник. Даже стертые за день ноги выглядели абсолютно здоровыми.