Я убираю ее руку и один за другим целую мозолистые подушечки пальцев, каждое медленное прикосновение моих губ возбуждает ее еще сильнее, пока я не оказываюсь полностью внутри нее, пока не задыхаюсь так же, как и она. Утыкаюсь лбом в её плечо, потому что она ощущается чертовски восхитительно, чертовски потрясающе.
То, что происходит между нами сейчас, совсем не похоже на то, что было между нами в первый раз. Теперь, когда она произносит мое имя, я знаю, что это значит гораздо больше, чем просто Шон Скарлетт. Когда она смотрит мне в глаза, видит в них нечто большее, чем мое имя.
Я должен был увидеть это еще тогда — то, как она смотрит на меня, как, вероятно, всегда смотрела, — но я был слепцом, пока она не ушла… два, три, четыре раза.
Подцепляю пальцами край её рубашки, отделяющей меня от обнаженной кожи, и нетерпеливо стягиваю ее через голову. Затем тянусь к застежке ее лифчика, Кит хватает меня за рубашку, и мы сталкиваемся в битве желаний, когда я пытаюсь снять с нее одежду, в то же время как она пытается снять с меня мою. Мы оба смеемся, и в конце концов я позволяю ей выиграть.
Кит продолжает хихикать, пока я не обхватываю ее грудь ладонью и не провожу большим пальцем по соску. И от тихого вздоха, который вырывается из неё, от взгляда ее глаз — этого темного, бездонного взгляда, в котором томиться желание — я наклоняюсь и засасываю розовый кончик между губ. Ее спина выгибается дугой, бедра сжимаются, и я… Я едва сдерживаюсь, когда ее прелестный маленький сосок твердеет под моим языком.
Я не тороплюсь — потому что должен отвлечься, если собираюсь продержаться дольше — дразня один розовый камешек, а затем другой, прежде чем подразнить ее, спрашивая:
— Как будем праздновать сегодня вечером?
Тихий стон из ее рта, это больше, чем я могу вынести. Когда ее сосок все еще торчит между моих губ, мой взгляд скользит по нежному изгибу ее шеи, линии подбородка и розовым щекам. Из-под густых ресниц она смотрит на меня сверху вниз, и я приоткрываю губы и длинными, медленными движениями провожу по нему языком. Она смотрит лишь мгновение, прежде чем ее глаза закрываются.
— Открой глаза.
С ее полуприкрытыми глазами, следящими за каждым моим движением, я начинаю пировать. Покусываю, щелкаю и посасываю, пока Кит не обвивается вокруг меня, а затем зарываюсь пальцами в ее волосы и притягиваю ее к своему рту.
Я теряю счет времени, тому, где мы находимся, всему, кроме того, как она целует меня, как я вонзаюсь в нее снова и снова. Она такая узкая — ее жар вокруг моего члена, пальцы на моей спине, губы на моих. Я так чертовски потерян, что даже не знаю, как продолжаю двигаться внутри нее, я так отчаянно хочу услышать звуки, которые она издает, когда кончает, то, как ее зрачки поглощают радужки, и как она смотрит на меня, будто хочет сделать это снова.
— Черт, — говорю я, пытаясь замедлить темп, потому что вот-вот кончу.
— Не останавливайся, — умоляет Кит, и когда она просит меня так, будто ей необходимо, чтобы я продолжал двигаться в ней, я ни за что не откажу.
Я молча молюсь, чтобы она была ближе к освобождению, чем я, потому что, черт, я скоро кончу, если она не…
Тяжелый стон грохочет в моей груди, когда её внутренние мышцы сжимается вокруг меня, пальцы впиваются в напряженные мышцы моей спины, когда секунду спустя я следую за ней через край. Я изливаюсь в нее, пока она продолжает сжимать меня, уничтожая для всех и вся, и в итоге все мысли вылетают из головы.
Кит стонет мне в ухо, произносит мое имя вперемешку с ругательствами, но я не могу остановиться — толкаюсь в нее, пока у меня не остается абсолютно ничего, ничего, что можно было бы отдать. И даже тогда я хочу дать ей больше. Хочу отдать ей все.
Когда я ее целую, она, должно быть, понимает, как сильно я хочу снова овладеть ею, потому что ее усталый голос напоминает мне:
— Мы чертовски опаздываем.
Мне требуется некоторое количество времени, чтобы взять себя в руки и собрать нашу одежду с пола, но потом мы с Кит одеваемся и поправляем ее растрепанные волосы. Когда мы, наконец, рука об руку входим в Mayhem, Адам ухмыляется мне в лицо. Я провел большую часть своей жизни, читая ему лекции о том, что надо приходить вовремя, а теперь, он тот, кто говорит:
— Ты опоздал.
— Чертовски опоздал, — подчеркивает Майк.
— Хорошо, — говорю я. — Джон может подождать.
— Ага, — упрекает Джоэль, — потому что, держу пари, именно поэтому ты и опоздал. А не потому, что вы с Кит были заняты тра…