Когда он толкает меня локтем, я толкаю его в ответ, и мы продолжаем в том же духе, пока я не убеждаюсь, что у меня синяк на руке, а он потирает свою и говорит мне, что сдается.
— Подлая, — ворчит он.
Я сажусь на край кровати, борясь с желанием потереть ноющий бицепс.
— Это ты начал.
— Я не виноват, что ты меня раздражаешь.
— Я не виновата, что встретила парня твоей мечты.
Кэл шикает на меня и отодвигается от двери, чтобы выглянуть наружу. Он тихо закрывает ее и мчится по деревянному полу к моей кровати.
— То, что ты встретила гея, не делает его идеальным для меня. То, что он гей, не делает его моей второй половинкой или чем-то в этом роде.
— А еще он забавный, милый и умный. — Кэл закатывает глаза, а я ухмыляюсь, как Чеширский кот. — И до смешного горячий. Он высокий, с великолепным телом и сексуальными золотисто-бронзовыми волосами. Носит солнечные очки как никто другой.
— Тогда, может, тебе стоит с ним встречаться? Видит Бог, ты сама как парень.
— Ты еще пожалеешь о своих словах, когда будешь умолять меня познакомить тебя.
— В твоих снах.
Когда я ухмыляюсь Кэлу, он издевается надо мной.
— Если тебе так хочется поговорить о мальчиках, почему бы нам не поговорить о Шоне? Ты уже снова влюбилась в него?
Когда я перестаю улыбаться, его улыбка тоже исчезает.
— Боже… ты снова влюблена в него.
Я стону, падаю боком на кровать и зарываюсь головой под подушку, оказавшись лицом к лицу с телефоном и отчаянно желая проверить, есть ли у меня еще сообщения от Шона. Я ведь больше не влюблена в него, правда? Даже когда все, что я хочу сделать, это выбросить Кэла из моей комнаты прямо сейчас, чтобы иметь возможность еще немного посмотреть на его лицо на моем экране? Чтобы могла хихикать в своем джипе, нарушать правила дорожного движения всю дорогу до дома и…
— Серьезно, Кит?
— Он дурак, — хнычу я в свою наволочку.
— Почему он дурак? — спрашивает Кэл, и я медленно вдыхаю через подушку.
— Потому что он делает меня глупой, — жалуюсь приглушенным голосом.
Он заставляет мое сердце биться сильнее. Заставляет меня хихикать над моим долбаным телефоном.
Еще одна подушка сильно ударяет меня по подушке, покрывающей мой затылок.
— Перестань меня раздражать и скажи, что за бред ты несешь.
Я откидываю подушки и смотрю на Кэла сквозь густую паутину волос, падающих мне на глаза.
— Зачем тебе это знать? Ты ненавидишь Шона.
— Что и тебе тоже следует сделать.
— Это было шесть лет назад, Кэл.
— Он сказал, что сожалеет?
— Как он может сожалеть о том, чего не помнит?
Пока Кэл корчит мне гримасы, я изо всех сил пытаюсь сесть и убрать волосы с лица.
— Он должен извиниться за то, что не помнит.
— Ну и кто из нас дурак? — Я бью его подушкой, попадая в предплечье, которое он поднимает, чтобы блокировать удар.
— Ты. Почему бы не познакомиться с другими горячими парнями в городе? — Кэл выхватывает подушку и продолжает мучать меня по поводу Шона. — Ради бога, ты живешь рядом с огромным колледжем. Ты должна в них купаться.
— Они все Поло, — жалуюсь я, и чтобы понять это, у Кэла уходит чуть больше времени, чем обычно — две секунды, почти три, но в конце концов помехи на нашей частоте близняшек рассеиваются, и он бросает на меня равнодушный взгляд.
— Может быть, ты просто недостаточно внимательно смотришь.
А может, я вижу только Шона.
Даже в колледже ни один парень никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как Шон, даже если это было всего на один час на одной вечеринке шесть лет назад. Никто другой не мог соперничать с ним — я просто никогда полностью не осознавала этого, пока не села с ним на диване после репетиции группы, наблюдая, как он играет на том винтажном Фендере, и вспоминая, каково это, когда мое сердце в груди делает то же самое.
Эта танцующая, вертящаяся, трепещущая чертова штука. Эта штука прямо из книг и романтических фильмов.
— Нет никого, кто был бы похож на него, Кэл.
Я даже не знаю, что в нем такого. То, как напряженно он смотрел на свою гитару, когда играл, то, как нежно смотрел на меня, когда я заставляла его улыбаться. Как будто под его прекрасной оболочкой скрывается еще более прекрасный человек, и все, чего я хочу, это быть с ним. Я хочу быть единственной девушкой, которой он так улыбается.
Кэл вздыхает, его грудь сдувается, а тревожные морщинки вокруг рта углубляются.
— Ты должна ненавидеть его.
— Навсегда?
— По крайней мере, пока не напомнишь ему, что он сделал.
Я никогда не смогу.