— Что это было, черт возьми? — задыхаясь, спрашивает Кэл у меня за спиной.
— Мне кажется, у меня аллергическая реакция. — Мои ладони вспотели, горло сжалось, сердце колотится со скоростью мили в минуту.
Кэл смеется и толкает меня.
— Я проделал весь этот путь не для того, чтобы смотреть, как ты превращаешься в какую-то трусиху.
Снова зажав губу между зубами, я оглядываюсь в ту сторону, откуда мы пришли, и вижу, как Шон и Адам с пивом в руках проскальзывают в дом через дверь патио.
— И что мне сказать? — спрашиваю я.
— Все, что должна.
Кэл обходит меня, подталкивает к двери, и я продолжаю идти вперед в оцепенении, мои ноги шаг за шагом поглощают большое расстояние. Я даже не осознаю, что мой близнец не последовал за мной, и только обернувшись, замечаю, что его там нет. Моя чашка пуста, но я цепляюсь за нее, как за спасательный круг, избегая зрительного контакта со всеми вокруг и делая вид, что знаю, куда иду. Я иду по узкой тропинке мимо нескольких знакомых лиц из школы, но не многие, кажется, узнают меня, а те, кто узнают, просто поднимают бровь, прежде чем снова продолжить игнорировать меня.
Все в школе знают моих старших братьев. Всех. Брайс был в футбольной команде еще до того, как решил, что неприятности важнее стипендии. Мейсон, на два года старше Брайса, печально известен тем, что побил рекорд школы по количеству отстранений. А Райан, на полтора года старше Мейсона, в свое время был рекордсменом среди трековых звезд и до сих пор остается легендой. Все они балансируют на этой странной грани между отношением ко мне как к одному из парней и статуэтке из фарфора.
Я ловлю себя на том, что ищу Брайса, отчаянно нуждаясь в знакомом лице, но вместо него замечаю Шона. Он сидит посреди дивана в гостиной, Джоэль Гиббсон с одной стороны и какая-то цыпочка, которую я тут же ненавижу, с другой. Я застываю на месте, и какой-то идиот врезается в меня сзади.
— Эй! — кричу я, перекрикивая музыку, и резко оборачиваюсь, когда этот придурок цепляется за меня, чтобы не упасть.
— Вот дерьмо! Я… — Глаза Брайса встречаются с моими, и он начинает смеяться, обнимая меня за плечи, чтобы удержаться на ногах. — Кит! Я совсем забыл, что ты здесь! — Он сияет, как счастливый пьяница, и я хмуро смотрю на него. — А где Кэл?
— У бочонка на заднем дворе, — говорю я, скрестив руки на груди, вместо того чтобы помочь своему пьяному старшему брату удержаться на ногах.
Он растерянно хмурится, когда наконец обретает равновесие.
— Что ты здесь делаешь одна?
— Мне нужно пописать, — лгу я с привычной непринужденностью.
— О, хочешь, я отведу тебя в ванную?
Только я собираюсь отчитать его за то, что он обращается со мной как с ребенком, когда одна из его приходящих подружек подходит к нему и просит принести ей пива.
— Думаю, что сама смогу найти дорогу в ванную, Брайс. — Усмехаюсь я, и он изучает меня остекленевшим взглядом, прежде чем согласиться.
— Ладно. — Он еще недолго смотрит на меня, а потом развязывает огромную фланель вокруг моей талии и с силой втягивает в нее мои руки. Затем застегивает рубашку на моей груди и кивает сам себе, как будто только что защитил национальную безопасность. — Ладно, Кит, не попадай в неприятности.
Я закатываю глаза и снимаю рубашку, как только он уходит, но потом, когда обнаруживаю, что стою одна в переполненной комнате, жалею, что так быстро отпустила его. Я пристраиваюсь на место у массивного газового камина и делаю вид, что пью пиво из своей пустой чашки, стараясь не выглядеть неловко, что, вероятно, бесполезно, учитывая, что шпионю за Шоном издалека как долбаная извращенка.
О чем, черт возьми, я думала, придя сюда сегодня вечером? Он окружен людьми. Всегда в самом центре. Он потрясающий, популярный и далеко не в моей лиге. Блондинка, сидящая рядом с ним, выглядит так, словно была рождена для того, чтобы находиться на рекламном щите, выставленным перед Abercrombie&Fitch. Она горячая и женственная и вероятно пахнет гребаными нарциссами и… она встает, чтобы уйти.
Место рядом с Шоном освобождается и прежде, чем я успеваю струсить, бросаюсь через комнату и ныряю туда задницей вперед.
Подушка прогибается под моим внезапным весом, и Шон поворачивает голову, чтобы посмотреть на идиота, который чуть не врезался прямо в него. Наверное, мне следовало бы представиться, раскрыть мое влечение к преследованию и нырянию задницей, но вместо этого я держу рот на замке и заставляю себя нервно улыбнуться. Проходит мгновение, и я уверена, что он сейчас спросит, кто я такая и какого черта занимаю место рядом с ним, но затем его губы просто изгибаются в милой улыбке, и он возвращается к разговору с ребятами по другую сторону от него.