Они всегда хотят заполучить вокалиста в первую очередь, потому что думают, будто тогда их имя быстро упомянут в песне или лицо появится в колонке сплетен.
— Ох.
— Ага.
Нисколько не смутившись, она кокетливо улыбается Шону, как я и ожидала.
— Но у тебя ведь нет девушки, верно?
Шон отрывает от нее взгляд и холодно смотрит на меня, на что я отвечаю чересчур сладкой улыбкой. Я продолжаю вести девочек на кухню, где он прислоняется к стене, скрестив руки на груди. Джоэль запирается в ванной, вероятно, чтобы позвонить Ди, пока я разливаю напитки поклонницам.
Я предлагаю выпить и Шону, но он словно статуя. Судя по тому, как он на меня смотрит, единственное, чего он хочет — это заклеить мне рот скотчем или вышвырнуть из автобуса. Но я продолжаю подначивать девчонок, как будто мне нужно что-то доказать. Потому что мне кажется, что так и есть.
Мне не нравится Шон. Мне не нужен Шон. Я не хочу Шона.
— Да, Шон, выпей с нами, — говорит фанатка номер три, становясь перед ним и поднося к его лицу запачканный губной помадой стакан. Ее рыжие волосы шелковым водопадом падают на плечи, и мне приходится отвести взгляд.
Я вонзаю нож еще глубже в свое сердце — потому что мне нужно, чтобы он это знал.
Он мне не нравится. Он мне не нужен. Я не хочу его.
Я не люблю его.
Мне тоже нужно это знать, верить в это, но, когда девушка хихикает, я ничего не могу с собой поделать… Слушаю, смотрю, и мне больно.
Смотрю, как Шон накрывает ее руку своей, как он опускает стакан, который она держит, и как наклоняется, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Она снова хихикает, и он улыбается, прежде чем обратить взгляд своих зеленых глаза на меня.
— Конечно, Кит, налей мне.
Шон включает обаяние, которое я всегда хотела, чтобы он направил на меня. Используя этот голос и те улыбки, которые я всегда хотела бы для себя. Он выхватывает бутылку текилы у меня из рук и наливает девушкам напиток за напитком, а я стою рядом, притворяясь, что мне все равно, хотя не могу не заметить, что грудь у первой поклонницы больше, чем у меня, губы у второй полнее, чем у меня, ноги у третьей длиннее, чем у меня.
Я остаюсь с ними до тех пор, пока больше не могу это выносить. До тех пор, пока от их взмахов волосами мне не хочется выцарапать себе глаза, а от их хихиканья — выдрать барабанные перепонки. Шон слишком занят, заискивая перед ними, и даже не замечает, как я ухожу. Поэтому хмуро иду по длинному проходу автобуса, закрывая за собой шторы, пока не плюхаюсь на скамейку рядом с Майком. Джоэль все еще отсиживается в ванной, Шон на кухне с большими сиськами, идеальными губами и длинными ногами, а Адам…
— А где Адам? — спрашиваю я. Майк протягивает мне недопитое пиво, в котором я отчаянно нуждаюсь, и я с радостью принимаю его. — Спасибо.
— Он сказал что-то насчет того, чтобы посмотреть, сможет ли он залезть на крышу, а потом ушел, — говорит Майк.
— А Водила?
— Наверное, пошел в другой автобус, чтобы сделать ставку на то, что Адам упадет и разобьет себе голову, — пренебрежительно говорит Майк. Я хихикаю, пока он не говорит: — Есть причины для твоей внезапной любви к фанаткам?
— Кто же не любит фанаток?
От меня не ускользает, что я спрашиваю единственного парня в мире, который не любит фанаток. Майк в группе не из-за девушек и не из-за славы. Он здесь потому, что любит барабаны, и потому, что ребята — его семья, а он — их.
— Сегодня вечером? — говорит он вместо ответа, его карие и большие глаза смотрят искренне. — Шон.
Я хмыкаю и делаю еще один глоток его пива, с тоской глядя на первую закрытую занавеску, отделяющую меня от кухни, потому что я действительно могла бы выпить более крепкий напиток, но предпочла бы проглотить разбитое стекло, чем вернуться туда.
— Шон наслаждался на кухне, поверь мне.
— Он не хотел, чтобы они были здесь.
— Шон думал, что делает мне одолжение.
— И?
— И я не нуждаюсь в его одолжениях. Я одна из вас.
— Хм, — хмыкает Майк.
— Что?
— Ничего.
— Что?
Я серьезно собираюсь ударить его, если он снова скажет «ничего», но он не получает шанса, потому что Джоэль появляется из ванной, выглядя растрепанным, как будто терзал пальцами свой ирокез, пока шипы не начали выступать во всех возможных направлениях.
— Что случилось? — спрашиваю я, гадая, что же, черт возьми, произошло во время его телефонного звонка, чтобы он выглядел таким потерянным, как сейчас.
— Я скучаю по Ди.
Мы с Майком начинаем смеяться.
— Ты победил, — говорю я Джоэлю, и его светло-песочные брови сходятся вместе. — Ты и дня не продержался.