Он стонет и падает рядом со мной, я протягиваю ему остатки пива Майка. Он вздыхает и выпивает его до конца.
— А где все остальные?
Хихиканье из задней части автобуса отвечает на вопрос о Шоне, так что единственное имя, которое я произношу вслух, имя Адама.
— Адам снаружи пытается сломать шею.
— Он на крыше, — соглашается Майк, и в то же время мы все слышим тяжелые шаги наверху.
Три пары глаз поднимаются к потолку, пока мы слушаем шаги Адама, проходящего вдоль автобуса, а затем останавливающегося. Снаружи раздаются радостные возгласы, и Джоэль встает, чтобы выйти.
— Дай нам знать, если он мертв, — кричу я, когда он идет к двери автобуса.
Его затихающий смех прерывается дверью, которая закрывается за ним.
Теперь, когда мы с Майком остались вдвоем, я боюсь, что он снова начнет наш разговор. Уже поздно, я устала, мой адреналин от концерта прошел, а Шон делает бог знает что с тремя смехотворно готовыми девушками всего в двух занавесках от меня. Последнее, что мне нужно делать, это говорить об этом.
Мне нужно, чтобы Майк сходил и принес мне еще пива.
Вместо этого открывается ближайший занавес, и я резко поворачиваю голову в ту сторону. Появляются первая и вторая фанатки, неуверенно ступая на каблуках, и идут по проходу.
— Вы двое уходите? — спрашиваю я с нескрываемым удивлением в голосе.
Первая фанатка прижимает свои голые колени к ноге Майка.
— Если только ты не хочешь, чтобы мы остались, — предлагает она, хлопая ресницами.
Майк поднимает пустую пивную бутылку, которая каким-то образом вернулась к нему.
— Можешь выбросить это в мусорное ведро, когда будешь уходить?
Она закатывает глаза, но не перестает улыбаться, и когда они с подругой начинают выходить из автобуса, не взяв бутылку из-под пива, я кричу ей вслед:
— А как же ваша подруга?
В этот автобус поднялись три хищницы, но уходят только двое. Это была долгая ночь, но простая математика говорит, что они кого-то забыли.
Первая фанатка перебрасывает свои светлые волосы через плечо и останавливается только для того, чтобы хихикнуть и ответить:
— Мы идем в другой автобус. Шон сказал, что предпочитает одну девушку.
Я остаюсь на диванах еще долго, после того как первые две девушки уходят, а последняя хихикает за занавеской. Еще долго после того, как Майк отваживается пройти через них с закрытыми глазами, чтобы добраться до телевизора в задней части. Еще долго после того, как мои веки начинают опускаться, и голова начинает крениться вперед.
Я встаю, делаю глубокий вдох и подхожу к тяжелому занавесу, отделяющему меня от коек, представляя, что увижу с другой стороны. В одежде или без? Шон сверху или снизу? Фу, я должна просто спать на этом гребаном диване.
Вместо этого стискиваю зубы и отдергиваю занавеску… И обнаруживаю Шона, лежащего полностью одетым поверх покрывала, его длинные ноги скрещены в лодыжках, а на коленях лежит книга. Его очки для чтения низко сидят на носу, подушки свалены под головой, и он определенно не похож на человека, который только что провел последний час, играя рок-бога с королевой фанаток.
Мой растерянный взгляд перемещается с него на койку напротив — мою койку — на которой теперь лежит упомянутая королева, тоже полностью одетая. Она отключилась под моим одеялом, пускает слюни на мою подушку, и когда мой взгляд медленно возвращается к Шону, он ухмыляется мне поверх своей книги.
— Какого черта она делает в моей постели? — огрызаюсь я.
— Это ты пригласила ее сюда. Что я должен был сделать, позволить ей спать в моей?
Из кухни доносится смех Майка, но я не обращаю на него внимания и гаркаю на Шона:
— Ты спишь с ней, а потом укладываешь ее мерзкую задницу в мою постель?
Девушка под моим одеялом шевелится и что-то бормочет во сне. Затем размазывает помаду по своим слюнявым щекам.
— С чего ты решила, что я спал с ней? — спрашивает Шон, закрывая книгу и распрямляя лодыжки, чтобы сесть.
— Тогда какого черта ты делал весь последний час?
— Убирал беспорядок, который ты устроила.
— А как же она? — огрызаюсь я, указывая на тело, прилагающееся к расширяющейся луже слюны на моей подушке.
У Шона хватает наглости ухмыльнуться мне.
— Решил оставить тебе кое-что из этого беспорядка.
Он откидывается назад, снова скрещивает ноги и открывает книгу… я топаю к нему и захлопываю её.
— Нихрена. Вытащи ее из моей постели.
— Сделай это сама.
— ШОН!
— Да? — говорит он ласково, и у меня руки чешутся его придушить. Вместо этого я рычу так громко, что Майк снова смеется из кухни.