— Ты и Кэл… — спрашиваю я, когда Лэти обнимает меня, и он улыбается мне сверху вниз, его глаза сверкают.
— Он очень хорошо целуется.
Моя челюсть падает в судорожном вздохе, и щеки Лэти горят красным, когда он хихикает, и я вхожу на странную территорию.
— ТЫ ЕГО ПОЦЕЛОВАЛ? ЗДЕСЬ? ТОЛЬКО ЧТО?
Когда Лэти качает головой, его лицо все еще расплывается в улыбке, я в замешательстве хмурю брови, пока он не объясняет.
— Он поцеловал меня!
Мои глаза широко раскрываются, и он снова смеется, прежде чем закружить меня. У меня есть еще миллион вопросов, которые я хочу задать, вопросов, которые должна задать, прежде чем взорвусь, но музыка между нами гремит очень громко, и Лэти кружит меня, кружит и танцует как с марионеткой, пока я не начинаю чувствовать головокружение. Мои руки становятся невесомыми, ноги — легче воздуха, и я плыву за Лэти до самого бара внизу. Я улыбаюсь брату, скользя вниз по лестнице, наслаждаясь тем, как он краснеет, когда настраивается на нашу частоту близнецов и понимает, что я знаю, что он сделал. Я знаю, что он поцеловал Лэти.
— Куда все подевались? — спрашивает Лэти нашу группу, бочком подкрадываясь к Кэлу, все еще сохраняя двусмысленную дистанцию.
— Вышли перекурить, — отвечает Шон, окидывая взглядом мои взмокшие от пота волосы, влажный топ, разгоряченную кожу. Я уверена, что выгляжу как потный беспорядок, но нет смысла пытаться исправить это. — К Адаму постоянно приставали.
— Он снял ожерелье? — спрашиваю я, и Шон заставляет меня смеяться, когда качает головой.
Он протягивает мне коктейль, который, должно быть, заказал, пока меня не было, и я не могу сдержать застенчивой улыбки, поднося его к губам.
— Шон, — спрашивает Лэти, — хочешь потанцевать?
Шон откашливается со смехом, который нисколько не омрачает улыбку Лэти.
— Да ладно тебе. Ты совсем не танцевал! — жалуется Лэти. — Если ты не собираешься танцевать со мной, то хотя бы потанцуй с Кит.
Я ловлю себя на том, что качаю головой, пока все смотрят, потому что я слишком хорошо помню, что случилось, когда я танцевала с Шоном в последний раз. Я выставила себя полной дурой, а потом чуть не блеванула ему в рот.
— Я реально устала, — говорю я, переводя свой совсем не усталый взгляд на Шона. — Как думаешь, ребята не будут возражать, если мы вернемся в автобус?
— Не-е-ет, — хнычет Лэти. — Ты не можешь уйти.
Я одариваю его тайной улыбкой.
— Кэл может остаться с тобой! Мы поймаем такси.
Даже несмотря на то, что Лэти дуется на то, что я рано ухожу и ставлю крест на его плане свести меня с Шоном, он отпускает нас.
Кэл крепко обнимает меня, предупреждая на ухо:
— Он мне не нравится, Кит. Я пришел сюда, потому что беспокоился о тебе.
— Я в порядке, — отвечаю я, целуя его в щеку. Он хмуро смотрит на меня, когда я отступаю. — И у тебя есть дела поважнее, чем беспокоиться обо мне! — Я подмигиваю ему и кричу Лэти, чтобы убедился, что мой брат благополучно добрался до дома, а затем разворачиваюсь и иду на улицу вместе с Шоном, чтобы присоединиться к нашим трем пропавшим рок-звездам.
Мы окликаем таксиста, заранее даем ему чаевые за то, чтобы он позволил нам впятером втиснуться в его такси, и тем самым нарушить закон, и забираемся внутрь.
По дороге в клуб Кэл вел машину, и мы все тесно прижались друг к другу, а я сидела на коленях у Лэти. На этот раз Адам забивает место впереди, Шон, Джоэль и Майк занимают заднее сиденье, и я оказываюсь на коленях у Шона, переплетая свои ноги с его. Ночь темная, огни города то вспыхивают, то гаснут, и на этот раз, когда пальцы Шона находят мое бедро, в ушах не стучит музыка, и комнату не заполняют лазеры. Мы вдвоем в темноте, мои ноги в облегающих леггинсах лежат у него на коленях, а его пальцы скользят под мою свободную майку, чтобы погладить покрытую мурашками кожу.
В тусклом свете салона такси, пока другие парни разговаривают, я смотрю на него сверху вниз. Моя рука обвилась вокруг его шеи, и эти невероятные зеленые глаза полностью прикованы ко мне, глядя на меня из-под черных ресниц, которые выглядят достаточно мягкими, чтобы хотеть их поцеловать. Уличные фонари освещают его лицо снова и снова, высвечивая изумрудные искорки в глазах, идеальную форму носа, тень от щетины на подбородке. Каждый отрезок темноты заставляет меня хотеть поцеловать его, и каждая вспышка света напоминает, что я не могу.