- Какой? - заговорщически улыбаясь, продолжила узнавать мои предпочтения в покупке девушка. Почувствовав, что клиент вряд ли сорвётся, она стала проявлять к делу большее рвение. И мне это понравилось, но до определённого момента.
- У меня всего семь сотен. Какой букет можно собрать на эту сумму?
- А кому букет? Девушке? Собираетесь на свидание?
И хотя в этих вопросах не было ничего особенного: флорист просто выполняла свою работу, сердце сдавила тоска.
- Да нет, маму хочу порадовать, - отозвался я, стараясь скрыть душащую боль в голосе. – Так давно ей букеты не покупал. Все повод не мог придумать. А она светло-розовые розы любит.
Любила.
Но я не мог думать и говорить о маме иначе.
- Поняла! - хлопнула в ладоши девушка и начала суетиться, попутно говоря за работой. Ее движения со стороны выглядели суматошными, но на деле она не совершила ни единого лишнего поворота, перебирая имеющиеся в наличии цветы. – Хорошему букету повод не требуется. Что ж. Что бы вам такого подобрать? В букете из выбранных роз отлично будут смотреться гипсофилы. Я прям парочку добавлю! Хорошо? - но не успел я ответить, как она продолжила бормотать. – Так, что у нас ещё есть? – она прикоснулась к каким-то веточкам растения, название которого я не знал, но тут же одернула руку. – Или нет! Лучше разнообразить розы зеленью! Я добавлю пару ветвей папоротника! Так букет будет смотреться гораздо красивее!
И вскоре она с широкой искренней улыбкой протянула мне шикарный букет из девяти роз в обрамлении кудрявой зелени обещанного папоротника. В уголке скромно торчал небольшой кружочек гипсофилы, словно маленькое бледное пятнышко среди яркой красоты. Вся эта роскошь была завёрнута в хрустящую обёртку и завязана огромным красным бантом. Поперёк горла встал ком, но я с усилием его сглотнул. Вытянул из кармана деньги и положил перед флористом.
- Но тут всего шестьсот. Не хватает за букет целых две сотни, - задумчиво протянула она. Но тут вскинула голову, и я задохнулся от безграничного счастья, коим светились её глаза – Ничего страшного! Пусть вы и сказали, что у вас семь сотен, а на деле оказалось лишь шесть, я сама не рассчитала свои силы и собрала на большую сумму. Это мой промах. Не разбирать же такую красоту, в самом деле! Берите, я доплачу из своего кармана!
- Спасибо, - чуть слышно прошептал я, не веря в доброту этой девушки. Я был готов поверить во что угодно: что это глупый розыгрыш, что я продолжаю спать или ещё чего похуже. Но продавщица цветочного продолжала смотреть на меня своими чистыми глазами и ярко улыбаться. Она не врала и искренне хотела мне помочь.
Словно бог послал мне одного из своих ангелов, чтобы я наконец уверовал. Будто мне было мало Асмунда в его почти божественном величии.
- Мама заслуживает лучшего, - подмигнула она и, убрав деньги в кассу, вернулась к чтению журнала. А я подался дальше, продолжая возносить молитвы богу за щедрость девушки, посланной мне свыше.
И спустя полчаса неспешной ходьбы я пересёк ограду большого кладбища, которому ни конца ни края не было видно, и оказался на территории, где царила мёртвая тишина. Причём мёртвая во всех смыслах.
Огляделся по сторонам, но везде, куда ни повернись, громоздились сплошные однотипные надгробия. Букет обжигал руки, и я уже десять раз пожалел о том, что вообще решил его купить. Но отступать поздно.
Я пытался по памяти восстановить путь до маминого последнего пристанища, но в итоге все равно потерялся. Ровные ряды давили тяжёлым грузом. А память не хотела помогать, предпочитая отзываться ровным молчанием. Но отступать все равно поздно.
Однако мне снова, второй раз за день повезло, и спустя всего семь минут бесцельных блужданий сама судьба вывела к её могиле. С надгробия смотрело улыбающееся лицо, и под дых словно ударили. Я задохнулся, но не смог отвести взор от прекрасного лица, смотревшего на окружающий мир с камня. Негнущимися руками водрузил на надгробие купленный букет, смотревшийся теперь ярким пятном посреди тёмного, мрачного пространства. Совершенно неуместным в этой тьме, где заведовала сама смерть.
Ньют не удосужился купить ни цветы, ни венки на могилу. Хоть как-то украсить пристанище своей законной, пусть и нелюбимой жены. У остальных росли настоящие каменные розы, которым не требовался особый уход, лежали огромные, красочные венки из искусственных, не подверженных времени и увяданию, а у мамы не было ничего. Пустой камень могилы. И на том спасибо, отец.
Но искусственными я марать не хотел. Мама заслуживала самого лучшего, та девушка из цветочного была права. И если при жизни она была сама вольна выбирать и кроить свою судьбу, то сейчас только в моих руках заключалась возможность подарить ей толику выстаданного счастья. Пусть и того, что после смерти уже не нужно.